— Нэ надо так мрачно, Руфына Грыгорьевна. Старый мир погиб? Кери хар с ним! Пуст будет новый мир! Давайте выпьем! Кто умеет, скажите тост!
Окрестности Новосибирска, Центральная база снабжения Владимир Пчелинцев (Шмель)
Никто ни о чем не предупреждал. Но, видно, что-то в воздухе такое витало. Вот и начали сходиться вечерней порой. Первым деликатно постучался в командирскую дверь подполковник Мезенцев. Не дождавшись ответа — вошел.
Пчелинцев, уперся подбородком в переплетенные ладони, оперевшись локтями на стол и безразлично смотрел на книжный шкаф, заставленный разноцветными папками.
— Грустишь? — поинтересовался подполковник и присел на стул напротив. Тусклая лампочка под потолком утвердительно мигнула.
— Неа. — равнодушно ответил майор, перенося взгляд на Мезенцева. — На душе хреново, Викторыч. Достало всё. Пашем, пашем, пашем. Не хочу я такой груз тащить, а больше некому...
Фразу комбата оборвал вовсе уж не деликатный стук в косяк. И в кабинет ввалилась сразу целая делегация. Сундук с Седьмым, Безручков с Андрушко, Шутов с Дмитровским... Даже Терентьев пришел...
Сразу стало тесно. Но, кое-как разместились.
Первым Мезенцев начал. Как самый старший и по званию, и по возрасту.
— Как я верно понимаю, — прокашлялся военврач в кулак, — Мы все почуяли некие флюиды... — Мезенцев неопределенно помахал ладонью. — Прямо таки нагнетающие обстановку. А поэтому... — Военврач затянул паузу, экстренным подмигиванием пытаясь ускорить замешкавшегося Урусова, борющегося с застежками РДшки.
— Поэтому, господа, предлагаю устроить сеанс релаксации! То есть — легкое усугубление! — на заваленный бумагами стол, Урусов начал выставлять одну за другой бутылки, закупленные еще в придорожном магазине.
— Не хорошо без шахматиста, его деньги пропиваем, — задумчиво произнес он, обращаясь куда-то в пространство, — но это еще будить надо...
Майор хотел подняться и всех разогнать командирским рыком, но ему тут же всучили полный стакан и подали маринованный огурчик на столовской алюминиевой вилке.
— Пейте, товарищ полковник! Но не пьянства ради, а исключительно в качестве лекарства. — пресек в зародыше матерную тираду капитан Сундуков.
— Снова ты с полковником своим! — выдохнул Пчелинцев и опрокинул стакан. Хрупнул огурцом. Подумал немного и спросил. — Так, товарищи военные, а сами-то не пьете чего? Или собрались дерзостно споить своего командира?
— Так точно! — сразу же признался Урусов. — А потом печатью бригады пришлепнуть приказ об моем отпуске на пару месяцев.
— О и том, чтобы все вернулось на свои места... — вздохнул Шутов.
Все замолчали. Тишина долго висела в переполненном кабинете.
Пока капитан Сундуков не расплескал бутылку «Немирова» по стаканам и кружкам и не встал, с трудом выбравшись из-за стола:
Везде Все
— Не вернется уже ничего. Так что, товарищи военные и гражданские, предлагаю за то, что все мы живы. Несмотря ни на что. И чтобы и дальше нам жить. Вопреки всему. За нас!
— Будьмо — отозвался Урусов...
— Лехаем — поднял кружку Давид.
— И свейката — улыбнулась Лайма.
— Нуши джон бод! — выдохнул Бахреддин.
— Не плась, бабуска, — сказала Санечка, — всё будет холосо...
