— Иди уже, балда! Она узнает тебя, как только услышит твой голос, — и, стянув с него куртку и шапку, настойчиво подтолкнула в спину, заставив сделать несколько рассеянных шагов.
Куд перевел загнанный взгляд на мать и, убедившись, что все действительно в порядке и она ничуть не сомневается, сам отбросил сомнения. В свете ламп блеснул камень, украшавший кольцо на безымянном пальце Хельги. И сквозь онемение мальчик прошел вперед на ватных ногах, по которым бежал жар. Нина не шелохнулась, когда к ней кто-то приблизился — она ничего не слышала из-за внезапного шума в ушах. Почему-то сердце подскочило и забилось быстрее: от того, кто к ней подошел, пахло дымом сигарет. Будто бы узнаваемо. Этот запах был ей знаком.
«Папа?» — растерялась она, но услышала совсем не голос отца.
— Привет, — зачем-то прошептал Куд, поднимая культю и касаясь плеча девочки. А ее будто током ударило: она дернулась и, резко вздохнув, отпрянула. Но уже через секунду протянула руку вперед, ощупывая лицо мальчика. Провела по лбу, зацепив знакомые вихры, кончиками пальцев побежала по глазам, скулам, очертила худую шею, короткое левое плечо и выступающие ребра, которые чувствовались даже сквозь вязаный свитер. Руки, помнящие все, узнали этого не-человека, и Нина, вернувшись к лицу мальчика, шумно вздохнула. А потом повисла на Куде, обнимая его изо всех сил не в состоянии вообще что-либо сказать — не хватало воздуха, а в голове образовалась настоящая каша. Почему-то ей вспомнилось давнее откровение мальчика о том, что он любит вязаные вещи больше, чем другие. Нина заскулила, и Куд с облегчением рассмеялся:
— Я приехал к тебе, Нина, — и обнял недо-рукой так крепко, как смог. Хельга сзади тихонько всплакнула, и Ивэй, не поворачиваясь, протянула ей салфетку. Сама полезла в карман за второй, чувствуя, как слипаются накрашенные ресницы.
* * *
Они просидели на кухне Тильды всю ночь и курили такие же сигареты, как те, что когда-то дал женщине Джонатан: Хельга признала, что эти действительно лучше ее дряни. Они молчали и думали каждый о своем, но при этом об одном и том же. Куд сначала ужасно нервничал и смог немного успокоиться только после того, как выкурил целую сигарету до фильтра и ни разу не кашлянул. А потом расслабился, откинулся на спинку стула и уставился в потолок, наблюдая за непонятно откуда взявшейся в конце декабря мухой. Первой голос подала Хельга, вдруг ясно осознавшая: Куд может молчать вечно. Или пока не исчезнет надоедливая неубиваемая муха.
— Ты точно уверен, что хочешь этого? — спросила она, обеспокоенно заглядывая в темные, будто лишенные радужек глаза сына. Куд рассеянно кивнул, и взгляд его немного прояснился, вернулась тень той отчаянной уверенности, с какой он встретил вернувшуюся со свидания мать. Он наклонился над пепельницей и выплюнул окурок.
— Так будет лучше. Я слышал тот разговор с Тильдой. Без меня у тебя не будет препятствий.
— Я справлюсь. Оставь мои проблемы мне, Куд, если ты не хочешь…
— А мои проблемы? Мне-то что теперь делать предлагаешь? — он поднял культю, когда Хельга открыла рот, и продолжил: — Возможно, ты назовешь меня эгоистом, идиотом и прочее, но… Мама, я хочу этого. Правда. Я делаю это не только из-за тебя и твоего мужчины. Точнее, вовсе не из-за этого… — мальчик запутался, пытаясь подобрать правильные слова, но все, что он придумал ранее, вылетело из головы, а по мозгу растекался только дым выкуренных сигарет. — Просто сейчас лучше всего. Потом будет поздно. И хуже.
— Я не понимаю…
Куд занервничал. Он заерзал на стуле, пытаясь заставить себя сказать то, что чувствует на самом деле. Но решил, что нужно ответить честно. Как есть — мама поймет.
— Потому что я так больше не могу. Еще хоть день, и я с ума сойду. Мне тут тесно. Мне не хватает здесь места, чтобы нормально дышать!
Хельга не поняла, что сын имеет в виду, но переспрашивать еще раз не стала — Куд, казалось, вот-вот разревется. Женщина достала сигарету и протянула ее Куду. Мальчик, подумав, помотал головой и поджал губы.
— Мам, пожалуйста. Прошу тебя… Отвези меня в Юсту. И ты сможешь быть с тем, с кем хочешь быть, безо всяких препятствий. И я тоже. Я хочу туда. Там у меня появится свобода, я смогу выходить на улицу и не прятаться за поддельными документами! Там мне будет не страшно смотреть в окна и… Я скучаю по Нине — она уже месяц не звонила. Она не верит, что я когда-нибудь приеду.
Хельга сжала плечо Куда, заставляя его замолчать — по лицу мальчишки катились крупные слезы отчаяния, хоть голос и не дрожал. Куд уткнулся лицом в ее плечо и зарыдал, позволяя себе минуту слабости. А Хельга, поглаживая узкую спину сына, думала, что, наверное, слишком много на него взвалила. Понимание пришло внезапно и тяжело: Куду, как и ей, приходится разрываться между дорогими людьми и не-людьми. Она знала эту боль. Куд сделал свой выбор. И Хельге стоило хоть раз в жизни поступить так, как должна поступить хорошая мать: отпустить своего ребенка. Освободить его, позволить ему обрести то, что здесь, с ней, он не обретет никогда. Она достала из кармана кольцо и надела его на безымянный палец. Куд, криво улыбнувшись, сказал, что оно очень красивое.
Сигаретный дым для них обоих этой ночью отдавал солью.
* * *
Ивэй отвернулась, когда Куд, наобнимавшись с Ниной, которая пыталась что-то сказать, но так и не смогла, подошел к Хельге. Его мать так и не преступила порог приемной комнаты. Ивэй просто не смогла выдержать их взглядов — таких твердых, решительных. Настолько мощной связи между матерью и ребенком она просто не могла ожидать. Только не между Хельгой и Кудом.
«Они оба так изменились», — почти с восхищением подумала Ивэй, когда мальчик, не говоря ни слова, поцеловал мать в щеку и та, ответив поцелуем в лоб, просто ушла. Не оглядываясь, как и десять лет назад. Только на этот раз она не убегала, нервно хихикая от облегчения, а еле двигала непослушными ногами и ревела, изо всех сил заставляя себя сделать этот шаг. А Куд провожал ее ясным взглядом, который не смогли размыть выступившие слезы, и улыбался. Он не дышал и не моргал. Хельга не замедляла шаг. Они уже все сказали друг другу до этого. Теперь пришел момент расставания. Они отпускали друг друга, прощались, зная, что, возможно, больше никогда не увидятся. Почему-то Ивэй казалось, что все будет именно так. Куд и Хельга прощались насовсем.
* * *
Ивэй чувствовала себя настолько уставшей, будто работала много-много дней подряд без сна. Когда она рухнула на кровать, ей почудилось, что больше не удастся подняться вовсе и она так и останется до конца жизни валяться лицом в матрац и в одной туфле. Это был ужасно долгий, сложный, радостный, грустный и вообще удивительный день, заставший врасплох не только ее, но и Нину, близнецов и даже Эммета.
