Эрван пожал плечами: «И какого черта? Лежали бы себе и лежали…»
Завидев Эрвана, боцман умолк. Бросил угрюмый взгляд исподлобья:
– Не торопишься!
Эрван промолчал. Запахнул куртку, поёжился от порыва холодного ветра.
– А куда торопиться-то? Вокруг пусто вроде.
– Вроде… – передразнил Бастиан. – Это сейчас пусто, а только что на два румба такой фонтан забил – ой-ой-ой! Прямо гейзер!
– Кит, что ли? – вяло поинтересовался Эрван.
«Ну кит… Подумаешь. Было бы из-за чего людей будить». – Эрван с трудом подавил зевок.
Бастиан посмотрел на него с удивлением и досадой.
– Слушай, не нравишься ты мне: не выспался, что ли?
Эрван неопределённо хмыкнул, отвёл глаза… и наткнулся на цепкий взгляд Лоэ. Поджал губы: «И этот тоже… Изучает. Да пропади они все пропадом!» – Эрван удивился: мысль была словно не его. И настроение тоже: ленивое, мрачное, озлобленное и ещё какое-то… Обречённое, что ли? Будто уверен – скоро умрёшь, а нет ни страха, ни любопытства – только унылое и тягостное ожидание конца.
«Ну и ладно, – подумал он. – И пусть. Может, на том свете высплюсь».
Вялая, тоскливая, будто чужая мысль заставила встрепенуться, в душе проснулся гнев – на себя, боцмана, доктора… На всех.
Он стиснул зубы, выпятил челюсть. Принялся ожесточённо тереть глаза, замотал головой, будто крестьянская лошадь. Через пару мгновений глубоко вздохнул: вроде отлегло…
Боцман, завидев, что Эрван пришёл в себя, сухо кивнул.
– А теперь рассказывай.
– Что рассказывать-то? – вяло удивился Эрван. Сонливость и безразличие навалились с новой силой: Эрван почувствовал неодолимое желание лечь на палубу и закрыть глаза.
Боцман побагровел, шагнул вперёд. Рявкнул:
– Не дури! Хочешь, я тебя сам в чувство приведу? Вот этим, – перед носом Эрвана закачался кулак размером с кочан. При других обстоятельствах Эрван испугался бы до одури, а сейчас… И ухом не повёл.
Лоэ мягким, но решительным жестом отстранил боцмана. Впился Эрвану в лицо испытующим взором.
– Гвент… Так не пойдёт. Вижу, с вами что-то не то: возьмите себя в руки, расскажите – что случилось? В конце концов, я врач. Может, и помогу – если пойму.
Эрван медленно кивнул. Вяло удивился: почему незамысловатое движение отняло столько сил? Начал, с трудом подбирая слова:
– Сам не знаю. Кажется, ещё в кубрике, как аврал объявили… – Он помедлил. – А может, чуть позже. Вроде не сразу нахлынуло: сначала не сильно, а потом…
– Да что потом? Что с тобой, чёрт тебя побери?
Эрван почувствовал, как могучая рука схватила его за грудки: палуба вдруг ушла из-под ног, перехватило дыхание…
«Трясёт как крысу. Ещё чуть-чуть – и придушит. Или шею сломает», – подумал Эрван. Ни страха, ни особой боли он не чувствовал, скорее облегчение: немного потерпеть – и всё кончится.
Резкий выкрик за спиной:
– Боцман, отставить!
«Капитан, – успел сообразить Эрван. – Кажется, вовремя. Или нет?»
– Не трогайте парня: он ни в чем перед вами не провинился. А вы, доктор, скоро получите возможность удовлетворить своё любопытство: не пройдёт и получаса, как все на судне будут чувствовать то же самое. И вы – в том числе.
Перед глазами поплыли радужные круги. Эрван захрипел, пытаясь втянуть хоть толику воздуха. Дёрнулся, как паяц на ниточке, замолотил в воздухе ногами.
Бастиан что-то неразборчиво буркнул, но ослабил хватку. Попытался аккуратно поставить Эрвана на палубу: тот мешком свалился ему под ноги.
– Эй! Ты жив?
Эрван кивнул, с хрипом втягивая воздух в лёгкие.
– Вот и ладно! – с облегчением произнёс боцман. – Ты не обижайся, парень, – не рассчитал я… Не дёргайся, сейчас я тебя к борту перенесу, пристрою – отлёживайся.
Эрван кивнул и слабо улыбнулся: теперь он с чистой совестью мог закрыть глаза.
Способность нормально дышать вернулась не сразу. Эрван не торопил события – просто сидел, прислонившись к фальшборту, и прислушивался к себе: он вновь ощущал солоноватый привкус воздуха, слышал тихое поскрипывание судна, идущего под всеми парусами, чувствовал на коже холодные брызги. Тоска и безнадёжность испарились. Увы, вместе с приятными ощущениями пришла боль: Эрван поморщился, еле слышно зашипел, растирая грудь.
Вот медведь проклятый! Уже который раз чуть на тот свет не отправил!
Он понял, что злится, – и обрадовался этому. Злость была простым человеческим чувством, одним из тех, что он чуть было не потерял.
Мало-помалу возвращалось любопытство. Эрван открыл глаза, осторожно повертел головой. Прислушался: беседа капитана, доктора и Бастиана была в самом разгаре.
Эх, как всегда, самое интересное пропустил…
Он поёрзал, устраиваясь поудобнее. Навострил уши.
– …Бастиан, мне сейчас не важно, что чувствует команда. Главное, чтобы делала своё дело. Если хотите, я сам им объясню.
Капитан завёл руки за спину, сжал кулаки: Эрван заметил, как побелели костяшки пальцев.
– Нет, – Бастиан нахмурился, упрямо мотнул головой. – Разговор с экипажем – моя забота. Да только трудно растолковать людям, чего и сам не понимаешь.
– Да что тут объяснять! – Похоже, терпение капитана подходило к концу. – Скажите им, что тоска, безнадёжность и прочее – не их собственная. С ними можно – нужно! – бороться. И начните с себя: похоже, на вас морок уже подействовал.
Боцман вскинулся, как от пощёчины, кожа пошла багровыми пятнами. Яростно что-то прорычав, он шагнул к капитану… И вдруг остановился. На лице проступило озадаченное выражение: он неуверенно переступил с ноги на ногу, почесал за ухом.
– А что ж… Может, и верно, – сказал он задумчиво. Замолчал на пару мгновений, затем резко кивнул. – Поговорю с ребятами: как бы и впрямь чего не вышло.
Через минуту по кораблю разнёсся зычный голос:
– А ну ребята, скажите мне, как на духу: кому сейчас паршиво?
Молчание в ответ. Эрван, сидя в укромном месте у фальшборта, не мог видеть палубы, но живо представил, как переглядываются ошеломлённые матросы.
Бастиан продолжил:
– Повторяю вопрос: кому сейчас паршиво? Паршивей обычного?
Нестройный гул. Потом угрюмый возглас:
– Ну, мне…
– И мне…
– Пропади оно…
Толпа взорвалась криками.
«Во горланят… Откуда только силы взялись! Будто надеются, что крик поможет. А вдруг и вправду?» – Эрван навострил уши.
Боцман подождал, пока утихнет шум.
– Штука в том, ребята, что вся эта тоска зелёная, которая у вас сейчас в душе, – не ваша. Её вызывает эта дрянь поблизости. Ей, понимаешь, так охотиться проще. Но мы-то не добыча! Мы сами охотники! И наше дело – догнать эту дрянь и загарпунить! И плевать на все! Ясно?
Первым отозвался Яник:
– А что за зверюга? Если она такие штуки проделывает, может, она колдовская?
