– Гарин… нечестно… – долетело до ушей спецназовца.
Пауза. Шорох. Тихие всхлипы. И вновь шепот Клокова.
– Любаня… Любаня… Прости!
Лишнев приподнялся. Константин никогда не отличался сентиментальностью. У него за плечами остались десятки операций. Далеко не всегда их группа возвращалась «домой» без потерь. Сколько друзей он похоронил? Лишнев помнил всех, но предпочитал никогда не считать, сколько.
Здесь, в Мурманской области, среди сопок Кольского полуострова, в его «боевой» группе впервые находились женщины. Никогда ранее такого в практике спецназовца не было. И обе – Зинка, Любаня – остались в гранитных скалах навсегда. Он, Лишнев, ни разу не оставлял мертвых друзей врагу. Ни разу, за все годы, они не бросили раненого или убитого. Костя понимал: ему просто везло. Обстоятельства складывались так, что они могли эвакуировать тела павших друзей. Так было не у всех. Он знал десятки спецназовцев, которые могли ставить крестики по всей карте мира. Не в местах удачных операций, нет. Там, где закопали в землю их боевых товарищей.
Костя не мог спасти ни Любу, ни Зинаиду. И даже не похоронил… Он тяжело вздохнул. Несмотря на кажущуюся легкость, с которой Лишнев принимал решения, давались они непросто. Взять хотя бы Салидзе. Ведь можно было оставить бригадира в живых. Можно?
– Нет, нельзя, – прошептал Лишнев.
Он прислушался к тому, что творилось снаружи. Но там было тихо. Ни шагов, ни человеческих голосов, ни рокота моторов. Свист ветра. Всё.
– Спать! – приказал он себе и повернулся на бок.
И вдруг перед глазами возникла картина: по электрическим проводам, по колючке, сползает на камни и мох Любаня. Растрепанные волосы, порванная блузка.
«Отомсти!» – шепчут ее губы.
Усилием воли Лишнев отогнал от себя видение, провалился в сон… Очнулся оттого, что кто-то осторожно прикоснулся к нему. Тренированное тело сработало на автомате. Мозг Константина еще не успел до конца осознать, что произошло, а Лишнев уже был на ногах. Пригнувшись, сжав кулаки. Готовясь нанести сокрушительный удар противнику.
Краем глаза спецназовец отметил, что Доценко, заслышав непонятный шум, тоже среагировал на него. «Перетек» из горизонтального положения в вертикальное, прижался к стене, выставив перед собой нож.
– Ты… Ты! – у Лишнева не было слов. Одни ругательства: – Какого… рожна ты поперся наружу?!
– Пить очень хочется. Не могу больше терпеть, – виновато пробормотал Клоков, который зацепил ногой Константина, пытаясь выбраться через узкий проход наружу. – Я старался. Ждал. Никак.
– А писать тебе не хочется?! – вскипел Лишнев. – Может, тебе горшочек принести?! Здесь что, детский сад?
– Пить хочется… не могу, – повторил Дима Клоков и облизнул пересохшие губы.
Они так и остались шершавыми – слюны не было. Во рту – ни капли влаги.
– Может, купаться пойдем? – грубо спросил Лишнев.
Ему тоже хотелось пить. Тем более, вода находилась совсем неподалеку: внизу, прямо под ними, на расстоянии в десяток метров, поблескивало зеркало озера.
Клоков ничего не ответил, лишь опустился на каменный пол, обхватил голову руками.
– Костя, – тихо позвал Марат. – Без жратвы человек может. Без воды – труднее. Тем более, мы всю ночь двигались, обезвоживание организма.
– Марат! Я понимаю. Сам гляжу вниз, на озеро. Ловлю себя на том, что выпил бы все! До капли.
– И я бы выпил, – глядя на спутников полубезумными глазами, встрял Клоков.
Лишь Фокин молчал, хотя он тоже проснулся и внимательно слушал разговор товарищей по несчастью.
– А если заметят? – спросил у всех Костя. – Положат нас тут, как детей! Даже из пещеры вынимать не будут, закидают гранатами. И трубец!
– Давай, я сгоняю, – предложил Марат. – Выйду нормально, тихо. Если засекут, то позже: внизу, у воды. Я в сторону уведу!
– А набирать куда будешь? – усмехнулся Лишнев. – В ладошки?
Доценко задумчиво почесал затылок. Потом улыбнулся, схватил тонкую матерчатую куртку Фокина.
– Пожертвуешь, Святослав?
– На хорошее дело – с радостью, – отозвался Фокин.
– Я мигом! – подмигнул всем Доценко. Нырнул в трещину между скалами.
Он почти сразу пропал из виду.
– Не лезть! Не лезть! – раздраженно бросил спутникам Лишнев. – Не отсвечивайте мордами из прохода! Если тихо будет, без выстрелов – значит, нет рядом «ловцов». И молитесь, чтоб вертолет не появился…
Святослав и в самом деле отодвинулся к дальней стене пещере, принялся шепотом читать молитву. Так, будто Лишнев приказал ему спасать Доценко с помощью обращения к Богу. Константин посмотрел на Клокова, лег на каменный пол около входа. Ждать – самое трудное. Это гораздо сложнее, чем действовать самому.
Фокин еще бормотал молитвы, когда в пещере стало темно – Доценко, возвращаясь, «заткнул» собой проход, перекрыл доступ свету.
– А вот, кому колу газированную? – негромко спросил он. – Самый свежак! Только что с прилавка…
Марат аккуратно пробрался между камнями, внутрь. В руках он бережно держал мокрую куртку Святослава.
– Ну, кто первый? – спросил он.
Все посмотрели друг на друга, но никто не издал ни звука.
– Давай ты, студент! – приказал Лишнев.
Марат подобрался к рыжеволосому парню. Тот смотрел на Доценко, не понимая, что надо делать.
– Голову запрокинь и рот открой! – засмеялся Марат.
Клоков, не мешкая, выполнил приказ.
– Так! Тебе – левый рукав, – заявил Доценко и принялся старательно отжимать материю, пропитанную влагой.
Клоков широко открытым ртом жадно хватал маленькие ручейки. Сглатывал, тут же открывал рот снова, стараясь не обронить ни капли воды. Потом Дима отодвинулся в сторону, вытирая губы. Улыбнулся. Стало гораздо легче. Влага была со странным привкусом – пыли, пота, смерти. Но это была вода!
– Теперь ты, святой отец, – махнул рукой Лишнев.
– Правый рукав, – торжественно провозгласил Доценко. Принялся отжимать другую часть материи.
Пока Фокин глотал воду, Клоков думал о том, что Костя Лишнев вновь обратился к Фокину «святой отец». И без иронии. Спецназовец изменился за последние сутки. Раньше он был человеком. Жестоким, временами грубым и невыносимым. А теперь они все стали нелюдьми. Мутантами. В том числе – и Лишнев. Но сейчас он гораздо больше походил на нормального человека…
– Ну а тебе, Костя, как самому кабаноподобному – спинку, – заявил Марат, передавая влажную куртку другу.
Доценко посмотрел на Клокова и вдруг подмигнул.
– Какому? – переспросил Лишнев, отжимая влагу в рот. Проталкивая ее внутрь огромными глотками.
– Кабаноподобному, – повторил Доценко, не моргнув глазом.
– Ааа, – Лишнев еще раз оглядел выжатую куртку, с сожалением передал ее Фокину. – Подсохнет – и нормально.
