– Который ты, разумеется, по некоторым причинам не можешь нам раскрыть.
Артеус кивнул.
– Что же… – вздохнул Хаджар. – тогда у нас есть всего один вариант, как решить эту проблему.
Главная слабость магов в бою заключалась в том, что им вечно требовалось время для подготовки своих чар и заклинаний. Именно поэтому они, зачастую, находились в тылу – но ближе, чем лучники, потому как их магия редко когда могла преодолевать серьезные расстояния.
Такие вот бойцы средней дистанции, которых вечно приходилось оберегать от опасностей. Вспомнить, хотя бы, поход Эйнена с Хаджром к Библиотеке Города Магов в компании нескольких колдунов.
Да, по меркам Дарнаса, они считались простыми адептами внешней энергии, а не настоящими волшебниками, но даже с ними у простого воина возникала куча мороки.
И лишь редкие исключения из общего правила давали возможность магам не служить обузой, которая раз за бой саданет чем-то могущественным и убойным. Те маги, что могли сплетать свои чары быстрее, чем воин наносил удар – ценились на вес золота.
И, как убедился Хаджар, они прихватили с собой не просто сына “золотого клана”, а самого по себе – “золотого мальчика”.
Легкий удар Хаджара, содержащий в себе маленькую толику терны и мистерий, представший в образе полосы синего ветра, ударил в мгновенно возникшую на его пути ледяную преграду. Артеус при этом даже не пошевелился. Лишь вспыхнуло несколько волшебных рун на его посохе.
– То, что я не люблю использовать магию в бою, – Артеус больше не выглядел таким уж безобидным и не от мира сего, как раньше. – не значит, что я не умею ею пользоваться.
– Знакомые слова, волшебник, – немного хищно улыбнулся Хаджар. – но этого мало, чтобы убедить меня.
В следующий удар Хаджар вложил энергию. Синий Клинок рассек пространство и сорвавшаяся с лезвия птица Кецаль, парящая среди воздушных потоков, раскрыла крылья на добрых два метра. Каждое её перо – полновесный удар меча, а клюв – сосредоточие дикого по силе и скорости выпада.
– Артеус! – воскликнула Лэтэя, прекрасно понимая, что даже воину, специализирующемуся на скорости, было бы не легко отразить этот выпад.
Несколько воинов даже потянулись помочь волшебнику, но было уже поздно – они никак не успевали бы использовать защитные техники, да и вряд ли бы у простых Безымянных хватило сил остановить удар Мастера Мечника.
И лишь Небесные Императоры и Аль’Машухсан сохраняли спокойствие. Они, как и Хаджар, видели чуть больше, чем волшебник показывал на людях.
Так что, уже спустя мгновение, поляна погрузилась в гробовую тишину. Удар Хаджара – Кецаль, парящий на синем ветру, застыл, будучи замороженным чарами Артеуса. И, опять же, это не был артефакт или какой-то иной разовый туз в рукаве.
Все, что использовал волшебник – исключительно его собственные силы и возможности.
И то, что он был способен читать заклинания и призывать истинные слова быстрее, чем некоторые обнажали клинки – внушало не просто уважение, а что-то сродни мифическому восхищению.
Как бы Аглен не относился к своему младшему сыну, но нельзя было отрицать очевидного – Артеус родился гением. Возможно таким, что появляются на свет всего раз на десяток эпох.
– Яркие Звезды, – Аль’Машухсан осенил себя священным знаменем своей родины. – мне чудится или он и вправду настолько хорош.
– Вы можете нападать сколько угодно, мастер, – Артеус выпрямился. Он опирался на посох и полы его робы развевались на ветру. – но только в том случае, если вы решите меня убить – только тогда вам удастся разбить мои заклинания.
Хаджар повернулся к Лэтэе. Та выглядела ничуть не менее удивленной, чем и сам Хаджар. Он, конечно, ожидал, что мальчишка был способен. Но чтобы настолько…
– Значит можно переходить ко второй части нашей дуэли, – Хаджар достал из-за голенища простой нож из смертной стали и, пока все были слишком шокированы увиденным, ослабил тело и вонзил его себе под сердце.
– Что ты делаешь?!
– Мастер!
К нему одновременно бросились Аль’Машухсан и Лэтэя, но Хаджар остановил их взмахом руки, а затем оперся на вонзенный в землю меч.
– У тебя есть полторы минуты, парень, – тяжело произнес он. – после этого я потеряю сознание, мой контроль над телом ослабнет, и рана закроется. А когда я проснусь, то лично отведу тебя обратно в город.
– Но…
– Я не стану подвергать честных и достойных воинов смертельной опасности из-за прихоти мальчика-волшебника.
– Вы не поняли, мастер, – покачал головой Артеус. – что я должен сделать.
Вместо ответа Хаджар указал на запад. Оттуда к ним, разгоняя облака огромными крыльями, летела Громовая Птица. Небожитель первой стадии – равная по силе пиковому Небесному Императору.
– Убей её, потому что, поверь мне, она не станет думать дважды, перед тем как отправить всех нас к праотцам, а меня – в первую очередь.
Глава 1548
— Ты действительно Безумен, — прошептала Лэтэя, попытавшаяся оказать Хаджару поддержку, но тот лишь отстранился в сторону.
Это была их с Артеусом дуэль… а может, дуэль Хаджара с собственной совестью и завистью. Завистью, потому что он, в свое время, не смог сказать тех слов, что сейчас произносил молодой Лецкет.
Приближение птицы он ощутил еще с ночи. Его техника шага Белой Молнии, для завершения которой ему не хватало ядра именно этого зверя, служила своеобразным ориентиром при их приближении.
Вот только работала техника в обе стороны. Точно так же, как ядро Громовой Птицы могло завершить технику и сделать Хаджара даже быстрее, чем он был сейчас, так и сам зверь мог попытаться пройти испытание Небес и Земли и стать Первобытным Богом.
Птица, с размахом крыльев в двадцать метров, походила на сокола. С тремя парами крыльев, разделенным на две половины, длинным хвостом когтями на лапах, размером с ногу лошади и перьями, излучавшими электрические разряды, молниями плясавшие среди облаков.
Птица двигалась к ним с такой скоростью, что складывалось впечатление, будто она летит не по ветру, а парит прямо на самой молнии.
Цвета утренней лазури, с белоснежными вспышками по всему телу, она была настолько же прекрасна, как и смертельно опасна.
– В укрытие! — начал отдавать команды Аль’Машухсан. – Поднять щиты! Мы не успеем отраз…
Хаджар не надеялся на многое со стороны Артеуса.
Более того – он был готов в любой момент закрыть раны и вступить в бой с небесным странником, но об этом никому не стоило знать – парень должен был действовать так, словно от него зависела чья-то жизнь. Потому что, видят праотцы, в пути произойдет так, что это уже не будет тренировкой или проверкой на прочность…
И все же – юный Лецкет смог удивить.
Он что-то прошептал и в каждом его слове чувствовалась глубокая сила и мощь магии. Такова чувства Хаджар уже давно не испытывал. Возможно лишь от Чин’Аме, но тот, будучи драконом, оказался ограничен в своих возможностях познания истинных слов.
— Elmaonar! — воскликнул под конец Лецкет и вонзил посох в землю.
Почва, в радиусе десятка метров, промерзла так глубоко, что от простого веса адептов на ней появились неглубокие трещины.
Перед Артеусом кружились потоки жидкого льда – не настоящего, разумеется, а волшебного. Они все уплотнялись, пока не приняли форму четырехметрового лука.
Заскрипела тетива, созданная из потока ветра, а затем пропела свою охотничью песню, отправляя в полет искрящееся, белоснежное копье.
Оставляя позади себя шлейф обледенело воздуха, снегом падающего на плечи пораженным такой искусностью адептам, стрела-копье за доли мгновение преодолела огромное расстояние и заставило Громовую Птицу замереть, яростно замахав крыльями.
Небо почернело и, одновременно с ударами яростного грома, десятки молний, сплетаясь в единый шторм, раскрошили ледяной снаряд, превращая ледяную крошку в горячий пар.
