И все же, это был шаг в правильном направлении. Если нам повезет и все сложится, как я рассчитываю, возможно, мэтр Доусон сможет изменить свое мнение обо мне.
Быть может, даже до того, как сумеет снова поменять форму.
Безграмотными в 21-м веке будут не те, кто не умеет читать и писать, а те, кто не умеет учиться, разучиваться и переучиваться.
Элвин Тофлер
Не то чтобы не рада вас видеть, просто не успеваю соскучиться.
N.N.
Джейн Доусон
Я с удивлением огляделась: мы с Тантом вошли в помещение, которое больше всего напоминало рабочий кабинет стоматолога. Небольшая коробка площадью метров в шесть с единственным узким окном, плотно закрытым жалюзи. В самом центре на металлическом пятачке стояло характерное кресло с подголовником, рядом – обычный табурет на тонких ножках. На стене висел ряд шкафчиков, в которых доктора обычно хранили медикаменты. Каждый был заперт на собственный кодовый замок.
– Компьютер, доступ: Фенрир Тант, – сообщил волк с порога, и в ответ послышалось несколько характерных щелчков. Система, разработанная специально для врачебного корпуса МАРАП, разблокировала все, к чему Тант мог обращаться без дополнительных согласований. Очень удобно и сильно экономит время, особенно когда твой пациент истекает кровью, а ты снова и снова вводишь пароли для открытия нужных тебе дверей.
Тант прошел в кабинет и уверенным жестом, словно не в первый раз это делал, достал странный наряд из узкого платьевого шкафа. Протянул мне. Я скользнула взглядом по двум большим кускам белой ткани, соединенным между собой тонкими бретелями на медицинских прищепках, и подумала: «Простыня на завязках».
– Переоденься, – сказал волк, деловито обшаривая следующий, уже навесной, шкаф.
Я быстро стянула свой рабочий комбинезон и надела простыню. Вопросов задавать не стала: скорее, наоборот – почувствовала облегчение оттого, что Тант не приказал раздеться полностью. Никто не меняет форму одетым, если, конечно, не хочет обновить гардероб.
Меж тем Тант подошел к самому дальнему от нас шкафчику и достал оттуда странный аппарат с двумя усиками проводов.
– Присаживайся, – кивнул на кушетку. Я послушно заняла указанное место и скосила глаза на устройство.
– Что это такое? – спросила, заметив, что усики заканчиваются круглыми присосками. Причем не обычными пластиковыми, а с крошечной иглой в центре. Не скажу, что боюсь уколов, но это же Тант! В его руках любая игла выглядит устрашающе.
– Ретранслятор, – объяснил мужчина, усаживаясь на табурет лицом ко мне.
– Что он делает?
Волк сделал задумчивое лицо.
– Никому не скажешь? – спросил тоном прожженного заговорщика. – Ретранслирует!
Я скрежетнула зубами:
– Ну-ка повтори еще раз, почему я должна обучаться именно у тебя?!
Совсем забыла сказать: исключительно чтобы поспособствовать пробуждению в Танте педагога, а не той мохнатой сволочи, которая в нем и так всегда живет, я намекнула, что при необходимости всегда могу брать уроки у другого аристократа. Для примера назвала свою мать. И хотя этот вариант учителя я бы рассматривала в самом последнем случае, Фенрир проникся. Не знаю почему, но ему было важно обучать меня лично.
– Ты ведь знаешь, что волчата очень легко меняют форму? – распутывая провода, принялся объяснять Тант. Я кивнула: то, что дети – своеобразные трансформеры, у которых одно обличье перетекает в другое безболезненно и мгновенно, общеизвестный факт.
– И тебе также известно, что до рождения ребенка именно мать-волчица руководит сменой его ипостаси? – продолжал допытываться Тант. Я снова кивнула, потому что знала, что есть женщины-оборотни, которые предпочитают вынашивать и рожать детей в обличие зверя. Они считают, что так их организм испытывает меньший стресс. Ребенок, разумеется, меняет форму следом за матерью. Волчица не может родить человека. Да и наоборот такое вряд ли получится.
Тант распутал наконец провода ретранслятора, взял одну из двух присосок и приложил к своей шее под скулой:
– Когда мы совсем юные, мы способны менять форму по приказу извне. Потом, со временем, учимся сами управлять этим процессом, и навык теряется. – Волк взял вторую присоску и потянулся к моей шее, но я отшатнулась с такой прытью, что едва не свалилась с кресла. – Не бойся, Джейн. Это совсем не больно.
«Не важно, насколько это больно, но к моей шее ты больше не прикоснешься!» – подумала я и отобрала у него второе крепление. Своей рукой поднесла к месту на стыке уха и скулы, прижала и почувствовала, как тонкая игла прошивает кожу. Однако уже в следующий миг неприятные ощущения исчезли: игла была обработана обезболивающим препаратом.
– Ретранслятор позволит мне отдавать тебе приказ на превращение, – сказал Фенрир, заметив, что я уже расслабилась после укола. – Он станет блокировать сигналы твоего мозга, а вместо этого начнет получать их от моего и передавать тебе. А еще он позволит мне получать ответную реакцию твоего организма. Поскольку твои нервные окончания также будут передавать сигналы мне – в обход тебя.
– То есть ты будешь чувствовать мою боль? – недоверчиво уточнила я.
– В отличие от тебя, мне знаком процесс превращения. Потому я смогу не менять форму махом, разрывая мышцы и захлебываясь от боли, а делать это постепенно, с каждым днем трансформируя их чуть сильнее, до тех пор, пока ты не перевоплотишься полностью. Это, конечно, тоже не самый приятный процесс, зато куда более щадящий.
– Но зачем тебе это? – еще сильнее нахмурилась я. – Я имею в виду: неприятные ощущения, время, которое ты потеряешь, обучая меня, и все такое?
Тант пожал плечами и ввел на панели ретранслятора четырехзначный код.
– Одно из двух, – сказал он с улыбкой. – Либо я идиот, либо ты – моя волчица, которой я хочу помочь.
– Все ясно. – Я откинула голову и на всякий случай прикрыла глаза, готовясь начать тренировку. – Ты – идиот.
Сказать по правде, это была одна из наиболее легких тренировок в моей жизни. В какой-то момент, в самом начале, я задремала, а когда очнулась, Тант сообщил, что на сегодня мы закончили. И отключил ретранслятор. Только тогда я почувствовала дискомфорт: ныли мышцы и связки, не привыкшие к нагрузке. И еще, совсем немного, кости. Но это была приятная боль, которая свидетельствовала о том, как много я сегодня сделала, чтобы добиться цели.
А вот Тант представлял собой жалкое зрелище. Даже после схватки с Касиусом он выглядел лучше. Нет, волк не был покрыт ссадинами и кровоподтеками. Но он был попросту истощен.
