– А цвет? – с надеждой уточнила я.
– Это будет сложнее, – признался волк. – От года до…
– До…? – не выдержала затянувшейся паузы.
– Зависит от цвета глаз, который ты выберешь для своей человеческой ипостаси.
– Голубые! – не задумываясь, ответила я.
Фенрир усмехнулся и выразительным жестом указал на свое лицо:
– Пять лет работы.
– Ничего себе…
– Для волка это самый сложный вариант. Нам легче сделать цвет более насыщенным, чем светлым. И еще сложнее – перейти в другой цветовой диапазон. Самый простой выбор для оборотня – карие глаза.
Я поморщилась – никогда не хотела себе карие. Это так банально. И так похоже на то, что я имею сейчас.
С другой стороны, Тант потратил пять лет, чтобы добиться голубого оттенка. У меня просто не было столько времени! Собственно, у меня и года не имелось – я ожидала, что наблюдатель покинет группу через четыре месяца максимум. Впрочем, это же означало, что я в любом случае буду заканчивать тренировки в одиночестве.
– Я могу принять решение чуть позже? – спросила, понимая, что не прощу себе, если потрачу пять лет на глаза, которые станут смотреться на моем лице так же дико, как сейчас – желтые. Или решу сэкономить время, а в итоге снова начну ходить в очках, потому что самый простой вариант окажется с подвохом, и вместо красивых ореховых глаз я получу какие-нибудь горчично-песочные.
– Конечно, – кивнул Тант. Думаю, он сам не горел желанием начинать эти тренировки прямо сейчас. Глаза – тонкая материя. Их изменение требует концентрации и серьезных усилий. Волк же к концу недели выглядел так, будто каждую ночь вместо сна разгружал вагоны с углем на каком-нибудь отдаленном шахтерском планетоиде. Потому я даже не знала, кто из нас двоих был более рад отсрочке: измотанный учитель или ученица, которая не могла положиться на собственный вкус, а потому ждала того, кто был способен дать дельный совет.
К счастью, ждать пришлось недолго – ровно до конца недели. Когда на Акерон-2 официально завершилась «Весна высокой моды». Тогда же мне позвонила Сташи и напомнила, что Даник возвращается домой. А кто мог лучше помочь с выбором цветовой гаммы, чем профессиональный стилист?
Мы встретились в «Кабачке» после заката, все трое, как в старые добрые времена. Я имею в виду, буквально как в старые времена – в пабе был вечер две тысячи двухсотых годов, а потому посетители нарядились в сплошные перьях. Дурацкая мода начала двадцать третьего века. Я как будто попала на птичий базар, что было бы даже весело, если бы волчий нос не реагировал на перья очень странным образом:
– Даник, я… апчхи!.. очень рада тебя видеть! Ты… апчхи!.. так загорел! И снова покра-а-апчхи! – сил волосы!
Бармен с сочувствием посмотрел, как я в очередной раз подтягиваю солнцезащитные очки, с каждым чихом сползающие на кончик носа, и молча подтолкнул ко мне стопку моего любимого самогона. На трех салфетках. Я благодарно оскалилась ему в ответ.
– Я считаю, тот, кто готовит к показу моделей самой высокой моды, должен выглядеть не хуже них. – Даник с довольной улыбкой провел рукой по высокому ежику серебристых, мерцающих даже в тусклом барном свете волос.
«Пожалуй, это тот редкий случай, когда я даже рада своим очкам», – подумала, глядя, как от очередного блика щурится Сташи.
– Итак! – Даник посмотрел на наши хмурые лица и, видимо, не захотел уточнять, нравится ли нам его новая стрижка. – Меня долго не было, и я по вашим глазам вижу, что здесь успело произойти много интересного. Расскажите все!
Я молча переглянулась со Сташи, мысленным взглядом окинула события последних недель и залпом выпила предложенный самогон. Прислушалась к себе.
– Еще, пожалуйста, – протянула бармену пустую стопку. Но только после четвертого глотка произошедшее стало казаться именно интересным, а не странным, пугающим и, возможно, немного невероятным. – Пожалуй, я начну, – сказала, крепко зажимая переносицу, чтобы сдержать очередной чих. – Я сделала себе новое тату.
– Отлично! – обрадовался Даник: он очень любил татуировки и частенько говорил о том, что вот-вот сделает себе хотя бы одну. Пару раз даже добирался до салона. Но после первого же укола с криком ужаса и боли убегал оттуда прочь.
– Спроси какую, – мрачно подсказала наша штатная стоматолог. У нее самой татуировок было четыре: ласточка, ветка сакуры, два дельфина и человеческий зуб в натуральную величину. Конкретно – резец. На запястье. Жутковатая картинка, от которой покрываются мурашками даже самые стойкие Сташины пациенты.
Даник перевел на меня вопросительный взгляд, и я пожала плечами:
– Слово «бдительность». Там же, где и остальные.
– Ага, – буркнула Сташи. – Очередное слово. Джейн, еще немного, и словарь махакари подаст на тебя в суд за плагиат.
– Погоди, Сташи! – остановил подругу Даник. – Я хочу услышать причину. Что побудило нашу Джейн снова прийти в салон татуажа?
– А ты как думаешь? – воскликнула Сташи. – Фенрир Тант, конечно.
– Наблюдатель?
– Не просто наблюдатель! – округлила глаза подруга. – Еще и судьбой предназначенный волк, как оказалось.
– Сташи. – Я перевела на подругу уничижительный взгляд. – Будь так любезна – заткнись!
– Нет-нет! – протестующе замахал руками Даник. – Сташи, продолжай! Мне кажется, я случайно пропустил гораздо больше, чем планировал.
– Ты вообще ничего важного не пропустил! – прорычала я.
– Мг, – скептически фыркнула подруга. – Кроме того, что лорд Тант внезапно воспылал к нашей Джейн неземной страстью.
– О-у! – Даник окинул меня восхищенным взглядом. – Ничего себе! Признаюсь, когда ты говорила, что найдешь способ избавиться от наблюдателя, я не думал, что ты выберешь именно этот. Но если уж он сработал…
– Да ничего не сработало! – Я громко стукнула пустой стопкой о столешницу, призывая бармена налить мне еще порцию. – И вообще – ничего не было! Никакой страсти. Это… волчий инстинкт! – заявила тоном, который должен был продемонстрировать друзьям, как мало я верю во всю эту чушь с животной любовью.
– Погоди! – прищурился стилист. – Ты о том самом инстинкте, благодаря которому волки в прошлом создавали свои стаи? Который давал им возможность найти свою вторую половинку и прожить с ней в мире и согласии до конца жизни?
– Даник! – рявкнула я. – Хватит молоть чушь!
– Но разве в этом нет доли правды?!
– Для Средневековья, может, и есть! Но сейчас никто не связывает жизнь с тем, на кого укажет какой-то там инстинкт!
– Почему?
– Ну не знаю даже! – с мрачным сарказмом воскликнула я. – Может, потому, что оборотни научились наконец пользоваться еще и мозгом, а не одними только рефлексами!
