Отойдя к столу, я задумался, новые возложенные на себя — хоть и под давлением чрезвычайных обстоятельств — обязательства отключили меня на остаток вечера. Хорошо, что больше ко мне никто не приставал, видя моё отрешённое лицо, все обходили меня стороной, просто на всякий случай.
Домой я вернулся очень поздно, на недоумённые вопросы Рона и Загияла отмалчивался, то, что я собирался с ними обсудить, было, мягко говоря, не для посторонних ушей. После того, как Рон отпустил экипаж, я жестом подозвал телохранителей к себе, мотнул головой в сторону беседки, находившейся почти в самом конце садового участка, и предложил:
— Пошли, прогуляемся.
— В общем, вот такие дела, — я закончил пересказ разговора с инквизитором, а также свой план по устранению отряда священников. — Я пойму, если вы не захотите участвовать в данной операции, последствия — если Орден паладинов как-то прознает про обстоятельства дела — могут быть для нас весьма плачевными.
— Мне-то всё равно, — шаман пожал плечами, — я не собираюсь жить в ваших городах.
Я перевёл взгляд на нубийца.
— Нечего на меня смотреть, — в темноте сверкнули белизной зубы, — куда ты, туда и я.
— Отлично, тогда ждём ответа от герцога, — закончил я.
— Это вообще-то не всё, — по голосу я понял, что нубиец смущён.
— Чего ещё случилось? — удивился я. — Я ведь сказал вам — не высовываться из трактира.
— Нужно внести небольшие изменения в твой план, — нубиец загадочно мне подмигнул, что в темноте, при свете лишь луны и редких светильников вдоль дорожки недалеко от беседки, придало ему залихватско-разбойничий вид.
— Говори уже, — я слегка разозлился, — что за привычка завелась загадки загадывать?
— Ладно, не ворчи, — нубиец похлопал меня по плечу, — просто тогда, во время твоей дуэли, я встретил парочку своих старых приятелей.
— Ага, помню, ушёл, бросил меня одного, да ещё и оружие унёс, — не преминул я сделать ему внушение. — Из-за этого на две дуэли пришлось выйти с обрубком.
— Я же не предполагал, что ты позволишь сломать своё копьё, — огрызнулся он. — Так вот, встретил я пару приятелей своих, и, глядя, как ты развлекаешься с дворянами, рассказал им про своё житьё-бытьё.
— И?
— Они сказали, что через пару дней приедут ко мне с предложением.
— Рон, я вот сейчас как рассержусь… — паузы нубийца в разговоре откровенно раздражали, а он специально делал их ещё длиннее.
— В общем, вчера мы встретились, и они попросили, чтобы я добился у тебя для них разрешения поселиться в нашей долине, — закончил Рон.
— Дело хорошее, конечно, но зачем они нам? — удивился я.
— Не понимаешь? Макс, к тебе на переселение попросились бывшие гвардейцы, которые сейчас в отставке, — нубиец рассмеялся, — в количестве пятидесяти человек.
— Сколько? — я ошарашенно уставился на него.
— Касим сказал, что пятьдесят наших захотели поменять место жительства, — повторил он.
— Ничего не понимаю, — я был по настоящему удивлён, — чего им не живётся в столице-то? Я знаю, что пенсии у гвардейцев неплохие.
— Надоело им, соскучились по настоящим делам, — Рон был невозмутим, — да и не прокормишь семью на одну пенсию.
— Так они ещё и с семьями?
— Конечно, — нубиец рассмеялся ещё громче.
— Мда, — я задумался. — Значит, говоришь, бывшие гвардейцы?
— Жир, конечно, многим из них надо растрясти, — с улыбкой ответил тот, — но навыки быстро восстановят, было бы желание.
— Хорошо, согласен, — решил я, получить в своё распоряжение столько опытных воинов было невероятной удачей. — Скажи им, чтобы потихоньку готовились к переезду, ты вернёшься за ними после того, как проводишь меня до посёлка.
— Ты не хочешь привлечь их к уничтожению паладинов? — удивился он. — Это же целый отряд бойцов.
— Рон, ты забыл, кого мы будем убивать? — я посмотрел ему в лицо. — Не стану рисковать твоими товарищами, а то вдруг кого-то из них начнут мучить угрызения совести.
Нубиец понял мои слова и замолчал.
— Ладно, пойдёмте ужинать и спать, — завершил наше молчание Загиял.
— Я сразу спать, — отозвался я, — наелся за весь день.
— Как хочешь, — ответил шаман и, подтолкнув молчащего нубийца, двинулся к своей подсобке.
Шум рядом с деревьями, куда они направились, не был похож на шум ветра, поэтому я насторожился и бесшумно скользнул за беседку, в обход деревьев. Последние покушения на мою жизнь заставили серьёзно относиться ко всему непонятному.
К сожалению, я не успел, на землю со сдавленным хрипом упал человек и замер в неестественной позе. Его арбалет зацепился дугой за ветку и повис на ней, качаясь и стукаясь ложем о ствол дерева. Этот звук и помог нам его обнаружить.
— Радостная новость, — хмыкнул рядом Загиял, едва различимый в тёмноте. — В этот раз убрать пытались нас, а не тебя.
— Логично, — голосом Рона ответила тёмная тень, склонившаяся над трупом. — Сначала убрать мешающих телохранителей, а затем добраться до тебя.
— Как-то неубедительно, — заметил я, — всего один стрелок…
Мы одновременно посмотрели друг на друга и бросились в пристройку для прислуги.
Я держал в объятьях рыдающую Агнессу, удерживая её от нового обморока. Первый случился, когда я появился на пороге комнаты и бухнул неприятную новость. Хозяйка побледнела и, покачнувшись, упала со стула. Мне пришлось послать служанку за водой, а самому перенести Агнессу на кровать и расстегнуть хитросплетение крючков на лифе платья, чтобы грудь ничего не стесняло. Понятное дело, что под платьем у неё ничего не было, и до возвращения перепуганной служанки я невольно косился на соблазнительно выпирающие из образовавшегося декольте выпуклости.
— Агнесса, простите, пожалуйста, — продолжал уговаривать её я, одновременно наблюдая за тем, как хмурые люди из Тайной канцелярии и сыска городской стражи выносят трупы слуг и нападавших. Мы не совсем чуть-чуть опоздали, убийцы успели разделаться со всеми слугами и готовились встретить Рона с Загиялом. На этот раз нападавших было десять человек, вооруженных короткими мечами и кинжалами. Сопротивление нам они оказали, но первого же нашего совместного выпада хватило, чтобы сразу легли трое из них. Оставив телохранителей разбираться внутри дома, я, плохо обученный бою в стеснённых условиях (сделал себе заметку на память), занялся патрулированием дома, с целью отлова возможных беглецов. И не зря, два трупа из полёгшего десятка оказались на моей совести, которая, впрочем, даже не пикнула по этому поводу. Трупы ни в чём не повинных молоденьких слуг и служанок надолго врезались мне в память. Холодный рассудок подсказывал, что такое нельзя оставлять безнаказанным.
