Вот эти точно матерые. В их телах нет гибкости молодняка, зато руки не тонкие веточки, а массивные ручищи, перевитые сетью выпирающих сухожилий. И сжимают не разный хлам, а заточенные по краям каменные диски, вставленные в расщепленные рукояти. Эдакие секиры из дерева и какого-то зеленоватого минерала.
Но главное – голова. Непропорционально огромная, с уродливым жабьим ртом, скалящимся так, что даже издали видно – зубы отменные, очень острые, иная акула позавидует. Молодежь лысая, а у этих по всей башке там и сям торчат неряшливые пучки коротких волос.
Матерые налетели молча, а уцелевшие твари из первой волны при этом отошли чуть в сторону, не переставая подвывать. Уступили честь добить потрепанного противника старшим собратьям.
Стрела Миллиндры угодила в раскрытую пасть. Похоже, прикончила наповал, матерый трессинг рухнул без единого звука, умер мгновенно. Но удачное начало схватки тут же смазалось – следующий уклонился от выпада Стрейкера, с удивительной скоростью взмахнул немаленькой каменной секирой, достав краем диска до головы. И вора крутануло от сильного удара, он неловко завалился, обильно разбрызгивая кровь вокруг разрубленного лица.
Трой отскочил от секиры выбравшего его трессинга, попытался было его закружить, чтобы поймать на переходе из стойки в стойку. Откуда взялась такая тактика – непонятно. Сама собой из памяти выплыла, пусть она и стертая, а в бою пытается помочь, подкидывая разные приемы и уловки.
К сожалению, трессинг не имел представления о законах фехтования. Он просто проигнорировал противника, пытавшегося поставить его в неудобное положение. Зачем что-то мудрить, если перед носом второй, тем более что на того наседает соплеменник.
Таким образом, Драмирресу пришлось уклоняться сразу от двух трессингов, нечего и думать парировать ударами хлипкой сабли взмахи столь массивного оружия. Трой попытался было кинуться ему на помощь, но на него насел третий, да так сноровисто, что пришлось резво отпрыгнуть к Миллиндре, только было собравшейся выпустить очередную стрелу.
– Олух, не мешай! – заорала она в ухо.
Все правильно, лучнику нужен хотя бы минимальный простор для работы, так что оскорбление получил заслуженно.
Неизвестно, чем бы все закончилось, но в схватку вмешался сэр Транниллерс. Трой не видел, чем тот занимался на своей стороне, справа от Бвонга, но, судя по крови, которая покрывала его клинок от кончика до рукояти, без дела не сидел. Рыцарь с ходу одним элегантным взмахом рассек шею трессингу, наседавшему на Троя, и обрушился на парочку, гонявшую Драмирреса.
Удар, еще удар. Один трессинг присел на землю, прижимая вываливающиеся из разверзнутого брюха кишки, другой теперь почти точная копия сэра Транниллерса – такой же однорукий. Мелочь, которая до этого вышла из схватки, разом смолкла, бросилась на выручку старшим. И главной целью избрали черную фигуру с разящим мечом – рыцарь церкви заставил их себя уважать.
Стало гораздо тише, но страшнее.
Одного Трой успел достать, но тот, несмотря на серьезную рану в плече, добрался до рыцаря, в прыжке ухватившись обеими руками за лезвие его несущего смерть меча. Сэр Транниллерс попытался было сбросить обузу, но только что искалеченный матерый ухватил его за край кирасы оставшейся рукой, с натугой потащил на себя, завалился при этом, но и человека заставил упасть.
Покатились оба, а Трой ничего не мог поделать, ему пришлось отбиваться одновременно от двоих противников, те тоже стремились добраться до сэра Транниллерса.
А затем случилось ужасное. Стоило рыцарю церкви оказаться за несколько шагов от места схватки, как земля перед ним взметнулась, будто кто-то рывком натянул прикопанную там веревку. И в тот же миг сэр Транниллерс закричал: неистово, с мукой, с обреченностью. Из его голени чуть ниже колена торчала кровавая палица трессингов, невесть каким образом пробившая ногу насквозь, причем тонкой рукоятью, а не утолщенным концом.
Только тут Трой понял, из чего их делали. Острый кончик побега тессеркуллы – вот что это. Только у трессингов они засохшие, выпрямленные, а этот живой, бешено извивающийся, обкрутивший голень, жадно впившийся в мясо кривыми колючками. Вот стебель натянулся в струну, рыцарь, так и не сумев вырвать обхваченный лапами тварей меч, выпустил рукоять, попытался вцепиться пятерней за голую землю. Безумная попытка обреченного, но утопающий хватается за соломинку.
Нет, об обреченности говорить рано, ведь сэр Транниллерс не один. Вот еще один мелкий уродец получил стрелу, вот второй запищал от боли – сабля Драмирреса вошла в его живот. Все, дорога расчищена. Трой, подскочив, вонзил меч в грудь трессинга с изрезанными ладонями, ухватил рыцаря под локоть одной рукой, а второй начал наносить удар за ударом по стеблю. Но с нулевым результатом: тессеркулла будто из самой лучшей стали сделана, на миг даже показалось, что из стебля искры высекаются.
– На помощь! – заорал Трой, чувствуя, что сил удержать тело не хватит, растение куда сильнее. – Помогите! Она его утащит!
– Ногу! – закричал рыцарь неожиданно нормальным, почти спокойным голосом. – Ногу руби! Моим мечом! Моим! Трой! Ногу!
Слова рыцаря проходили мимо сознания, оно отказалось такое воспринимать. Виданое ли дело калечить человека, который так много для тебя сделал и жил с тобой бок о бок последние дни, разделяя все тягости. Трой бил и бил, со все тем же нулевым результатом. Лишь кончики на паре колючек снес, не такие уж прочные они оказались. Те самые сучки на дубинках трессингов.
Все, это конец, чудовище из растительного мира потянуло рыцаря к остальным стеблям. Как только они до него доберутся, все завершится.
– Ногу!!! Да руби уже ногу!!! – миг спокойствия надолго не затянулся, сэр Транниллерс вновь закричал не своим голосом.
До Троя наконец дошло, чего он добивается. И даже успел подумать, что меч и правда плох, ведь, чтобы отсечь конечность из такого неудобного положения, потребуется далеко не один взмах. Но тут справа надвинулась массивная тень – подоспел Бвонг. Вот здоровяк все понял сразу и правильно, без сомнений и раздумий, опустил топор точно на колено.
Послышался тошнотворный хруст, сэр Транниллерс вскрикнул, на лицо Троя уже не первый раз за бой брызнуло теплым, колено рыцаря вывернуло в другую сторону, нога стала походить на конечность трессинга. Тессеркулла тут же вновь вытянула ее в струну под новый удар. Трой к этому моменту упирался в глинистую почву двумя ногами, вспахивая ее пятками будто плугом. И все равно этого не хватало: кошмарное растение тянуло к себе с непреодолимой силой.
