Бвонг еще раз взмахнул топором, и внезапно давление тессеркуллы пропало. Трой не удержался и упал на спину, продолжая тянуть на себя сэра Транниллерса. Не растрачивая время на подъем, пополз прочь, волоча рыцаря за собой. Краем глаза увидел, как стебель утаскивает к основанию кустарника ногу в разодранной штанине. Но даже не содрогнулся от такого зрелища, все мысли лишь об одном – надо успеть убраться отсюда подальше.
Почти успел.
Хищный куст, осознав, что вместо полноценной добычи получил лишь скромный кусочек, попытался дотянуться следующим стеблем. Взметнулась земля, тело рыцаря дернулось, он страшно захрипел, когда кончик растительного щупальца вонзился в грудь чуть ниже ключицы. Черненую кирасу пробило с такой легкостью, будто она не из стали, а из бумаги, то же самое, скорее всего, случилось и с поддетой под нее легкой кольчугой. Рассказы о том, что тессеркуллу нельзя остановить легким кожаным доспехом, оказались преуменьшением.
Топор Бвонга опустился на стебель с такой силой, что вырвал его из раны и оставил серьезную зарубку. А Трой так и продолжал тащить затихшее тело. Вроде все, здесь тессеркулла уже не дотянется.
Чьи-то руки подхватили сэра Транниллерса, помогли отнести от опасного места еще на пару шагов. Трой наконец смог подняться, подхватить меч. Сам не заметил, как и когда его выронил.
Резво обернулся по сторонам. В заросли тессеркуллы улепетывают три трессинга, причем один из них сильно хромает, отставая от прочих. Промелькнула стрела, засела у покалеченного в спине, но тот лишь вздрогнул и продолжил неуклюжий бег. Миг, и его прикрыл забор из хищных стеблей. Там его достать куда труднее, и Миллиндра опустила лук.
Остальные трессинги не бегали, а лежали. И шевелились лишь некоторые из них. Схватка окончена, люди победили.
Нет, не закончена. Они все еще среди зарослей хищного кустарника, из них вот-вот может выскочить новая орава матерых уродцев. А люди уже не так сильны, как вначале, без потерь не обошлось.
Айриция, поймав взгляд Троя, глядя на него, не своим голосом закричала:
– Стрейкера убили! У него разбита голова! Что теперь делать?!
Все понятно, с сэром Транниллерсом случилась беда, отряд сильно потрепало, кто-то должен взять на себя руководство, и Айриция уставилась на Троя именно из-за этого. Самое время вспомнить о недолгом периоде капитанской карьеры.
– Миллиндра, проверь Стрейкера!
– Ты свихнулся?! Что там проверять?! Ему голову разбили напополам!
– Выполнять, не время спорить! Айриция, бегом займись Храннеком, он в крови! Драм, ты как?!
– Жить буду! – поморщился северянин, сидевший на земле.
– Идти сможешь?!
– А куда я денусь?!
– Айлеф, ты цел?! Что с лицом?! Оно в крови!
– Ему камнем врезали, – пояснил Бвонг. – Небось зубы выбили. Ну да ему без разницы, для воровства сена зубы не нужны.
– Перевязывай сэра Транниллерса! И хватит скалиться!
– Да он мертв!
– Сказано – перевязать!
– Так я не умею!
– Миллиндра, займись рыцарем! Быстрее, его надо отсюда унести! Бвонг, собирай копья! И сними куртку со Стрейкера!
– Зачем?!
– Затем, что нарежем ее на полосы и из копий сделаем носилки!
– Понял. Дельная идея, Стрейкеру куртка уже не нужна.
– Что у тебя с рукой?! Почему в крови?!
– Да когда бил по стеблю, еще один почти дотянулся. Поцарапал слегка, не помру.
– Быстрее шевелитесь! Все быстрее! Здесь нельзя оставаться!
Как бы подтверждая слова Троя, из зарослей тессеркуллы вынесся одинокий трессинг. Матерый, с каменной секирой, еще на бегу размахнулся ею, намереваясь опустить на голову или спину склонившейся над рыцарем Миллиндры.
Мчаться ему навстречу – это значит войти в зону, где до тебя дотянутся ближайшие плотоядные стебли. И потому Трой не стал сходить с места, замахнулся и со всей силы запустил копье, которое перед этим поднял для изготовления носилок. Жалкая засохшая палка с деревянным острием, но увесистая, а дистанция минимальная. Вошла с такой силой, что Трой даже удивился – не ожидал от себя, что сумеет столь неказистым оружием пронзить немаленького противника насквозь.
Трессинг завалился, над ним тут же начали извиваться стебли тессеркуллы, будто обнюхивая. Должно быть, их привлекла кровь.
Миллиндра, оглянувшись на шум, замерла, оценивая картину, затем медленно обернулась к Трою, благодарно кивнула, почти спокойным голосом произнесла:
– Для тебя я Милли.
– Как приятно, – осклабился подошедший Бвонг, ухитрившись вырвать копье из корчившегося в агонии трессинга и не попасться при этом тессеркулле. – Милли куда короче Миллиндры.
– Милли я только для Троя. И для друзей. Заруби себе на носу, жирный.
– А ты все такая же колючая, – весело произнес здоровяк и задорно хохотнул.
Удивительно, как в такой момент можно веселиться! Странный человек: в мирной жизни может быть осторожным до трусоватости, зато в бою и сразу после боя ему все нипочем. Или оригинальная реакция на пролитую кровь, или полностью ненормален. Нельзя же быть таким после всего случившегося.
– Подонки! Вокруг меня одни подонки! – заверещал Фдуч из валяющейся на земле клетки.
Голос не такой, как всегда, видимо, хладнокровия у птицы поменьше, чем у Бвонга. Скорее, не ругается, а напоминает о себе, боится, что его могут забыть в столь непростом месте.
Такого попробуй забыть.
Не так давно они вдевятером стояли на этом гребне и осматривали с немаленькой высоты ближние и дальние окрестности. Многоопытный сэр Транниллерс при этом выказывал свои мудрые соображения по поводу увиденного, а остальные его внимательно слушали.
Теперь их не девять, а восемь, не считая птицы, брошенной капитаном. Тело Стрейкера пришлось оставить внизу, не так много осталось рук, способных вытащить его из владений трессингов и тессеркуллы, и все они были заняты спасением покалеченного рыцаря.
Сэр Транниллерс потерял ногу и уйму крови, а также заработал скверно выглядевшую рану под ключицей. Другой бы от такого скончался на месте, но он пусть и с хрипом, но продолжал дышать.
Миллиндра, перебинтовывая затянутую ременным жгутом культю, произнесла:
– Нога вряд ли его убьет, а вот грудь – не знаю. Он нехорошо дышит, скорее всего, у него повреждено левое легкое.
Трой кивнул:
– Мне тоже так кажется.
– От такой раны без целителя не оправиться.
– Он рашмер, а рашмеры живучие.
– Но не бессмертные, он очень сильно изранен.
– Делай все, что можешь.
– Но я почти ничего не могу. Я же не целительница.
