— Как ты смеешь вмешиваться, Хьюго? Я вижу, порядок тут заметно ухудшился, если меня прерывает каждый уголовник, вздумавший высказать свое мнение вопреки субординации.
Синюк — а это был именно один из них — лишь иронично выгнул бровь:
— С каких это пор, Эрик, ты смущаешь умы простых людей? Ты ведь знаешь, что «она» тебя за это не похвалит. Знай свой шесток, цирик, и не суйся, куда не просят. Думаешь, если у тебя куча стволов, а за твоей спиной маячит тень Фримена, ты можешь менять порядки, установленные еще нашими предками? Ты опасно заблуждаешься, как любой глупец, не обремененный мозгами. Или ты желаешь, чтобы тебя в один прекрасный день нашли с поцелуем Элиты на губах? Вижу, что такая перспектива тебе совсем не по душе, как и твоим громилам.
Эббот стал белым как мел и не смог ничего ответить. Яростно сжав рукоять пистолета, он был готов испепелить наглеца, но невидимые и необъяснимые путы удерживали его от этого поступка. Покраснев от гнева, Эббот нашел в себе силы сделать своим людям знак расслабиться и опустить оружие.
Синюка это более чем устроило, но он и не думал останавливаться:
— Возвращайся к себе наверх и перестань устраивать дешевые провокации. Если ты сейчас проявишь упрямство и гордыню, можешь навсегда распрощаться с благосклонностью Элиты. Со следующей недели начинается большая работа по выработке новых жил, и будет обидно, если тонны породы окажутся пустыми, а твоих парней утащит Потрошитель. — И уже обращаясь к молчаливым заключенным, гигант добавил: — А вы все расходитесь по своим камерам. Масть, проследи, чтобы выигравшие получили свое. Сегодняшний победитель — заключенный Грин, и любой, кто усомнится в этом, будет иметь дело с моими хозяевами.
Именно в этот момент на наземные руины «Грин Бича» бомбовоз Империи сбросил кварковую бомбу «Джи-4». Все стало ходить ходуном, и людей под землей охватила паника. Свет погас.
— Это будет тебе уроком, Эрик! — раздался в темноте голос Хьюго. — Элита выражает свое недовольство. Если это не ее знак, тогда я балерина! Ха-ха-ха!
Но Эббот его уже не слушал. На всех радиоканалах царил такой хаос переговоров и криков, что разобраться в ситуации не представлялось возможным. Включив фонари, Эббот и охранники стали прокладывать дорогу сквозь толпу, щедро раздавая удары прикладами направо и налево.
— Пойдем со мной, — прошипел Синюк, хватая мою руку скрюченными пальцами с длинными когтями. — Мои хозяева желают поговорить с тобой. Довольно неподчинения законам. Тебе нужно было послушаться Козыря, и тогда твоя жизнь была бы совсем иной. Эрик сам разберется с этой аварией, а у нас полно других дел.
— У кого это у «нас»? — спросил я, но Хьюго не соизволил ответить.
Его люди, расталкивая в стороны тех, кто налетал на нас в потемках, зорко следили, чтобы я не отстал в общей суматохе. Пройдя несколько секторов, мы вышли к ремонтным мастерским, куда вход заключенным в это время суток был строго запрещен. Застывшие здесь буровые машины были слишком ценным имуществом. Сектор охраняли не люди, а киборги. Эти полубелковые-полумеханические создания были бескомпромиссны, как утюги, и суровы, словно гранитные плиты. Киборги раскрутили было роторы пулеметов, но, идентифицировав нашего лидера, передумали и разошлись в стороны. Подобное старье раньше применялось на полях сражений, во время атомной войны с гайлатинянами, а сейчас их использовали в качестве охранников.
Минут пятнадцать ходьбы — и за последним поворотом показались двери лифта. Трое встречающих нас людей были обнажены по пояс и покрыты татуировками, пусть и не такими затейливыми, как у Хьюго. Они зашли с нами в лифт и сопровождали до тех пор, пока мы не вышли к пневматическим поездам, курсирующим меж подземными комплексами «Грин Бича» и «Марине Минес». Внутри вагонов царили ржавчина и старая паутина, но кресла приятно радовали глаз сочными красками.
— Присаживайся, — предложил Хьюго. — Путь неблизкий.
— Куда мы направляемся?
— Известно куда… в Мини-Таун. Слыхал о таком? — ухмыльнулся Хьюго.
Разумеется, я слышал о Мини-Тауне. О чем еще могут мечтать заключенные в свободное от работы время? Только о месте, где живет верхушка тюремного сообщества, не обременная трудом и поисками пропитания. Мини-Таун был некогда резервным бункером и долгое время служил бомбоубежищем для многих предшественников Фримена. Когда исчезла опасность большой войны, отпала и нужда в резервном бункере. Не знаю, каким образом, но группа влиятельных заключенных договорилась с тюремным начальством и забрала себе всю инфраструктуру бомбоубежища вместе с линией пневмопоездов. И если Синюки были обязаны жить как все — в тюремных камерах, — то на их хозяев, Расписных, это не распространялось. В каждом сообществе, во все времена, были те, кто ходил босыми ногами по холодной земле, и те, кто сидел у них на шеях в теплых ботинках.
Дернувшись, поезд медленно отошел от перрона и влетел в зев пневматического тоннеля.
— Боишься? — спросил меня Хьюго. — Нервничаешь?
— С чего бы это? Это тебе нужно бояться.
— Бояться тебя? Не льсти себе.
— Разве твой друг Эрик не предупредил, что я склонен к неоправданному насилию?
— Он мне не друг! — нахмурился Хьюго. — А ты и в самом деле нахальный человек. Так со мной никто не разговаривает, если, конечно, не ищет себе неприятностей. Мои хозяева — могущественные фигуры в преступном мире и не станут долго терпеть наглеца и хама вроде тебя. Но это, так сказать, к слову. Для тебя есть задание, от которого ты не можешь отказаться.
— Очередные забавы с убийствами? Если это так, меня это вряд ли заинтересует…
— Сначала выслушай, а потом отвечай. Я решил рассказать тебе по двум причинам. Во-первых, чтобы ты был в курсе и при встрече с Расписными сразу сказал «да». Они не любят повторять, а больше всего не любят, когда им отказывают. Суть задания такова: найти выход из тюрьмы через нижний ад и выбраться на поверхность.
— Любопытно. А что дальше?
— Это все, — хищно улыбнулся Хьюго. — Большего от тебя никто не требует. Получишь любое снаряжение, вплоть до огнестрельного оружия. Ты бывший военный, и тебе не в пример легче выполнить задание, чем обычным торчкам и укуркам. Мы все наслышаны о твоих подвигах. Клянусь бездной, на своем веку я повидал много разных нахалов, но такого, как ты, черт возьми, вижу впервые! Тебе не знакомы страх и чувство меры.
— Глупости. Я чертовски пуглив. А что «во-вторых»?
— Во-вторых? Моя любимая часть. В случае отказа мне разрешено самостоятельно решить, скинуть тебя с поезда сразу или сначала пустить пулю в лоб. Как видишь, выбор невелик.
