– Не простил. Если уж мы говорим о таких вещах посреди орбитонской ночи, то – да.
– А может, Изиана дает вам шанс все исправить? А вы упускаете его?
– Много лет я гонялся за ним. Но шанса нет, не будет никогда!
– Но…
– Если я погублю своих людей на Изиане, это не воскресит погибших на Набоке. И Дирка Фогуа.
– Старый упрямец! Прекратите ныть! – не выдержала Канни. – Вы солдат! Вы можете погибнуть в любой момент. Вы могли погибнуть на станции мультисвязи в бою с бандитами Жженого. Могли попасть в число тех, кто высадился первым эшелоном и захватывал рудник. И умереть там. Что это меняет? Вся разница лишь в том, что за одно вам платят, а за другое…
– За другое, – прервал Джнахин. – Меня и моих людей ждет смерть – за дезертирство.
Канни уставилась на него.
– И что? Вы умрете, если таково будет решение военно-полевого суда, но ваша совесть будет чиста. И призраки, наконец, замолкнут.
– Майор, умоляю. Поменьше пафоса. Его и так уже было достаточно, – отмахнулся Фаррел.
– Я вам не верю! Вы продолжаете придумывать отговорки, хотя сами стремитесь все исправить. Я хорошо разбираюсь в людях, капитан. Я не зря работаю в военной разведке. Я пробилась наверх благодаря этому своему умению.
– Рад за вас. – Он покачал головой. – И все-таки вы не ответили: зачем вам-то это нужно?
– На Изиане я отказала Маиру в помощи. Мы знали, что от Лиги бегут наемники, что рано или поздно фермеры попадут под раздачу. Однако на наши с Баттой запросы командование не отвечало либо ограничивалось отписками. Им, дескать, там некогда заниматься беженцами, пускай защищают себя сами. Каждый солдат на счету. Кто погибнет, станет героем, а пока пускай выбираются из дерьма как знают.
– И что, кроме разведки, это никого не волновало?
– Некоторые сенаторы пытаются что-то сделать, организовать сбор помощи и убедить президента выделить хоть какие-то силы для защиты колонистов. Они наши граждане, капитан. Эмадинцы. Мы обязаны их защищать. Но наверху ничего не хотят понимать. Им всего и надо было разрешить пустить на Изиану добровольческие организации, которые занимаются беженцами. Они бы взяли на себя большую часть забот о людях, в том числе какую-никакую охрану. Ответ от командования – отрицательный. Мародеры расползаются по континенту, жгут, грабят и убивают. Беженцы бегут в леса, им некуда податься. Мы это хорошо знаем. Я ответила Маиру так, как должна была ответить тогда. Мне нечего было ему предложить.
Фаррел Джнахин провел рукой по лицу.
– А теперь?
– И теперь у меня нет волшебного мешка, откуда я могу вытащить решение любой проблемы. Однако в моих силах сделать кое-что. Поэтому я спрашиваю вас. Вы по-прежнему намерены забивать голову всякой чепухой, пока ваши люди на Изиане? Вы будете и дальше прикидываться моралистом? Вам выпал шанс сделать хорошее дело. Да, высокой ценой… – хотя и не факт.
Фаррел молчал. Все постоянно крутилось вокруг этого. Батта. Офир. Все они открыто или намеками обвиняли его в трусости.
Капитан запутался и уже не знал, что правильно, а что нет.
– Слушайте меня, – сказала Канни. – Я обойдусь без пафоса, философии и психологии. В моей компетенции проводить операции без уведомления непосредственного начальства. Главное условие: неотложная необходимость. Насколько она неотложная, судить мне. К примеру, где-то в лесу упала канонерка с неким высокопоставленным лицом, и мне срочно требуется это лицо вытащить. Что я буду делать? Посылать запросы наверх, просить, чтобы мне выделили спецгруппу спасателей? Нет. Я все сделаю сама. И я сделала. Батта не сказал вам?
– Нет, – покачал головой Джнахин. Он понимал, к чему она клонит, и ему совсем это не нравилось. – А… это лицо действительно упало в лесу?
– Формулировка в рапортах будет несколько иной. Скажем, мы узнали, что среди фермеров, захваченных бандитами, есть люди, которые могут владеть информацией о возможных передвижениях войск Лиги к востоку от зоны боевых действий. Моя задача эти сведения заполучить. Как? Они важны, мы не можем пренебрегать ничем в этой войне. Информация – лучшее оружие. Я даже подозреваю, речь идет об еще одном секретном объекте, который Лига пытается построить в лесу. Начальство мне голову снимет, узнав, что я сидела сложа руки.
– И вы попытаетесь освободить ваших агентов?
– Я обязана.
– А что Батта?
– Батта хороший офицер, но он не такой решительный. К тому же я опытнее, и он во многом полагается на мое слово и авторитет. Лайдан связался со мной, как только узнал.
– А вы ему не сказали?
– Нет. Мне нужно было время обмозговать проблему. Чисто с технической точки зрения. Без угрызений совести и душевных метаний. – Канни приблизилась к наемнику вплотную. – Через два часа я и группа спасателей вылетаем на Изиану. Надеюсь, вы присоединитесь ко мне.
Глаза капитана блестели в полумраке.
– А если мародеров окажется слишком много?
– Мы вызовем подкрепление.
Теперь Фаррел видел в ней прежнюю Офир. Ту самую, которую возненавидел с первой минуты и которой искренне восхищался.
– Сколько в спасательной группе бойцов?
– Пятнадцать. Они профессионалы. Может, не такого уровня, как ваши, но все-таки. Вместе мы уже сила.
Джнахин думал. Когда он шел, чтобы поговорить со своими людьми, у него не было четкого плана, не было даже наметок. Капитан даже до конца не решил, хватит ли у него смелости ступить на ту тропинку, которую предлагал ему майор Батта, и дойти до конца. Все казалось безнадежным. И вот Канни, та, от которой он меньше всего ожидал помощи, делает ему конкретное предложение.
Разведчицу выводили из себя его колебания. Она не могла спокойно стоять на месте; Джнахин отметил, что теперь Офир не похожа на ту ледяную статую, что старательно изображала раньше.
– Я не предлагаю вам, я приказываю. Ваша группа работает с нами, помните? Я полечу на Изиану в любом случае.
– Не сомневаюсь, – ворчливо отозвался наемник.
– Время идет. Просто хочу, чтобы между нами не было недоговоренностей. Я вытащу ваших людей, если они еще живы, и помогу фермерам. Но ваши проблемы с чувством вины останутся вашими. Как вы поступите с ними, мне, по большому счету, все равно.
– Раньше вы говорили другое.
– Да?
– Что вам небезразлично, что со мной будет.
– Говорила.
Он ждал какого-то продолжения, но его не последовало. Фаррел почувствовал неловкость, он был слишком уязвим и растерян. Майор больше не была его врагом.
– У вас появился шанс все исправить. Не прибегая к дезертирству, не рискуя своей головой, – сказала Канни. – Два часа. Ни минутой больше. – Развернувшись, эмадинка чуть задержалась, точно хотела что-то добавить, но не добавила и вышла из проулка.
