- Нас несет вправо!- крикнула Полина.- Сейчас упадем в кювет!
- Чуть нажми на левую педаль!
Самолет выровнялся, стрелка указателя скорости приблизилась к отметке 120. Впереди на дороге сверкнули фары автомобиля, вползающего на вершину перевала.
- Там какая-то машина!
- Плавно возьми рукоятку на себя. Давай.
РУС качнулась, и переднее колесо оторвалось от земли. Автомобиль мигнул фарами, засигналил и резко затормозил.
- Мы врежемся!
- Без паники. Отрывайся. Только не резко, иначе свалимся. Рукоятку на себя… Плавней…
Самолет, едва не чиркнув колесами по крыше отчаянно гудящей машины, взмыл в розовые альпийские сумерки, оставляя перевал позади. Горы расступились, дорога скользнула вниз, и земля вмиг оказалась так далеко, что у пилотов захватило дух. Позади догорал закат, а прямо по курсу висел огромный белый диск луны.
- Лети-и-им!- крикнула Полина.- Мы лети-им!
Олег убрал шасси, чуть приоткрыл заслонки радиатора и убавил газ.
- Ну что, стандартная "коробочка" и посадка?
- Нет, я хочу выше.
- Здесь и так две с половиной тысячи.
- Еще выше!
Олег подтянул триммер руля высоты, взял рукоятку на себя и выжал левую педаль. Самолет послушно принялся ввинчиваться в темнеющее небо по большой спирали. Парашют в чашке сиденья стал вдвое жестче. Плексиглас фонаря кабины отсвечивал то ярко-розовым, то серебристым.
- Три с половиной!
- Выше!
Розовое-серебристое-розовое-серебристое. В зените потемнело, и над самолетом вспыхнула искристая россыпь млечного пути.
- Четыре тысячи!
Полина открыла фонарь.
- Поиграем?
- Что ты делаешь? Не шали.
- Догони!
- Стой!
Олег рывком выровнял машину, чтобы Полину не зацепило хвостовым оперением. Темное пятно мелькнуло над левым крылом и скрылось. Левушкин чертыхнулся и резко качнул рукоятку влево, перевернув машину полубочкой. Черный силуэт над его головой, раскинув конечности, стремительно уходил к земле. Олег убрал газ, потянул РУС на себя и бросил самолет в обратную петлю. Ремни врезались в плечи. Отрицательная перегрузка нарастала - в ушах зашумело, перед глазами поплыли красные круги. Маленькая стрелка альтиметра стремглав летела против часовой, отсчитывая потерянную высоту. Потом на секунду в кабине наступила невесомость. Теперь ручку на себя - до отказа. В глазах потемнело, и выравнивать горизонт пришлось почти на ощупь. Медлить было некогда. Открыв фонарь, Олег снова перевернул машину, подтянул колени и открыл защелку ремней.
Рев мотора рванулся назад и пропал, в ушах засвистел ветер. Полина, все так же раскинув руки, летела метрах в двадцати ниже - черный крест на фоне синего сумеречного снега. Олег свел ноги, как ныряльщик, и рыбкой скользнул следом. Их руки встретились на высоте две тысячи сто, где до скал оставалось совсем ничего.
- Раскрывайся!- крикнул Олег.
Полина отрицательно мотнула головой.
- Раскрывайся!
Олег попытался дотянуться до ее кольца, но Полина перехватила его руку и больше не отпустила.
- Зачем?
Полина попыталась улыбнуться, но ветер сорвал улыбку с ее лица и швырнул вверх. Земля рванулась навстречу и проглотила их разом, во мгновение расшвыряв по реальности на расстояние в несколько километров.
Олег бросил шлем в кресло и с минуту сидел, разглядывая незамысловатый узор линолеума под ногами.
- Черт возьми!- ругнулся он, наконец, и прошел в кухню.
- Чаю будете, Олег Владимирович?- спросил Ганимед.
- А где Штольц?
Игорь проглотил недожеванный кусок бутерброда и ответил:
- Обозвал Маринку Мартой и ушел чинить кран.
- А-а…
- Слушай, а почему Марта?
Олег почесал щетину на подбородке и рассеянно сказал:
- Шлезингер. Марта.
- А кто это?
- Немецкая биатлонистка,- пояснил Ганимед,- вот статья в мартовском номере. Она умерла три года назад.
Он положил на стол пыльную подшивку "Спортивного обозрения".
- Когда ты успел все это прочитать?!- удивился Игорь.
- Это несложно, я научу.
- Не очень-то и похожа.
- Вот здесь.
- Ну, здесь - пожалуй…
Олег открыл холодильник и достал бутылку, в которой оставалось грамм двести водки. Он вылил все в кружку, выпил залпом и зажевал коркой "бородинского". Игорь открыл рот:
- Фигасе…
- Кто разбудит это тело до семи утра - пусть пеняет на себя,- предупредил Олег и вышел из кухни.
***
Крыса, не задумываясь, безошибочно выбрала среднюю дверь. Она сходу оттолкнулась от барьера, пересекла в полете фотоэлемент, и створки мгновенно распахнулись. Последний тест был цветовым. Зверек, не задумываясь, повторил комбинацию вспышек синей и зеленой лампочек, после чего полез в кормушку за угощением. Однако шарики в автоподатчике закончились давным-давно, крыса напрасно жала лапкой сенсор и принюхивалась к стеклянной трубке кормопровода с надписью "Прототип-1"
- Развлекаетесь?- сухо поинтересовался доктор Перовский, выйдя из лифта.
- Она чертовски умна для крысы,- ответил Фаер,- схватывает налету.
- Обучение идет гораздо быстрее, если прототип вовремя поощрять.
Перовский вынул из шкафчика пакет с кормом, зачерпнул пригоршню шариков и заправил кормоподатчик. Крыса, наконец, получила заслуженную награду и принялась уплетать лакомство.
- Как вы освоили загрузку имплантанта интеллекта?- спросил физиолог.
Фаер показал на раскрытый журнал испытаний.
- Я не совсем идиот. Там, на первой странице, схема крепления электродов. Любопытная штука. Я прикинул - искусственный интеллект обучается примерно в семь раз быстрее обычной крысы.
- В семь и тридцать две сотых, если быть точным. В нашем деле сотые доли очень много значат. Ничуть не меньше, чем в спорте. Ну вот, теперь придется и забойную камеру заправлять.
- Какую?
- Забойную. Подопытных животных после эксперимента забивают.
- Зачем?
- Для чистоты опытов. Животное следует брать из чистой колонии.
Перовский взял крысу и посадил ее в герметичный бокс. Потом извлек из ящика кассету с ампулами хлороформа и зарядил ее в приемник.
- Я хотел оставить ее себе,- сказал Фаер.- Скучно сидеть тут одному все время.
- Работы с первым прототипом прекращены. Несанкционированный вынос образца за пределы лаборатории запрещен категорически. Возьмите обычную крысу из вивария. Но имейте в виду: если она вам надоест - ее тоже придется забить. Таковы правила.
