Жену, правда, пришлось успокаивать долго. Она за меня не на шутку испугалась. Так что и пулемет в доме как прописался. Ей с ним спокойней. Она сама его чистит и смазывает и держит по ночам около кровати в моментальном доступе рукой. А стрелять из него ее научат на полигоне как следует. Мало ли что в нашей жизни пригодиться может.
Заказчик покушения на меня оказался низкооплачиваемым невзрачным мелким чиновником Статистического департамента, что сидел на регистрации входящих документов. Протирал он штаны в этом департаменте долго — почти двадцать лет, с самого основания конторы. Был щупл, тих, исполнителен, безотказен и без амбиций. Таких чиновников карьерное начальство просто обожает. По его виду никогда не скажешь, что такой сморчок способен на поступок.
Но вот его хобби меня сразу насторожило — чинуша был маньячный голубятник, и разведение голубей составляло его второй доход, как бы не больший, чем департаментское жалованье. Тут мне сразу припомнился телесериал «Гибель империи». Вот она, его связь с начальством. И регулярная покупка или продажа им почтовых голубей курьеру на Птичьем рынке никаких подозрений доселе не вызывала. Теперь появилась возможность таких курьеров брать под белы ручки. Главное было не попутать их с обычными покупателями, которых тоже хватало.
На следующий день после моей беседы с Кроном мне на дом привезли Лося со связанными за спиной руками. Разве что в подарочную бумагу не завернули с бантиком.
Кличку тот получил говорящую, здоров был парень. На что я больше метра восьмидесяти, так он еще на полголовы меня выше. А народ тут все больше мелкий, сто шестьдесят — сто семьдесят.
Усадил я его на лавку в садовой беседке, рук не развязывая, спросил:
— Ты в курсе, Лось, что твоя жизнь отныне принадлежит мне?
Он мрачно кивнул.
— Не слышу?
— Да.
— Что да?
— Моя жизнь принадлежит тебе, начальник.
— Тогда делай, что скажу я, или слушай человека, которого назначу я, и проживешь долго.
— Разве это жизнь, начальник, — посмотрел он на меня жалобно. — Цепным барбосом.
— Ты выбрал смерть? — спросил я его, доставая армейский револьвер как самый большой из ручного оружия, со скрипом медленно взводя курок до щелчка. — Или предпочитаешь нож?
Я подозвал егеря, который с радостью обнажил свой дедов кинжал и, играя на лезвии солнечными зайчиками, продемонстрировал его Лосю.
— Я этого не говорил, — спрятался Лось в свою внутреннюю раковину.
Уже лучше. Жить все же хочет.
— Ну, так будешь служить?
— А куда я денусь, начальник? Откажусь, так меня свои же на пику поставят. Еще вчера мне конкретно объяснили, что я круто рамсы попутал. Искупать должен.
— Вот и ладно… Тогда отвезу я тебя к тому, кто тебе будет отдавать приказы. Развяжите ему руки и дайте напиться.
Лось по нашему наущению предъявил заказчику претензию с распальцовкой, что они ему не нанимались охреневать в атаке на пулеметы. И отбил-таки у него половину обещанного гонорара, который мы оставили ему — на расходы.
На личную встречу Лось вызвал чинушу тривиально по телефону, отчего я просто выпал в осадок. Как тут все просто и патриархально еще. Встречались они на открытой всем ветрам веранде пивной, и люди Моласа заказчика там не только срисовали, но потом вполне грамотно повели наружкой. Дальше уже было дело техники.
К моему сожалению, заказчик не был связан с Тортфортами, а работал на царскую разведку. Чуть ли не официальным резидентом нелегалов был. Его Молас взял в разработку и долго еще кормил более или менее правдоподобной дезой.
Но при очередной попытке организовать теракт с целью убийства принца его ликвидировали. Живьем он не дался. Вот тебе и сморчок…
Я уехал на фронт, сопровождаемый напутствием Онкена, что по нынешним-то временам мне там будет безопаснее, чем в городе. Поэтому выбор начальства пал на броневой дивизион, а не на воздухоплавательный отряд, у которого база располагалась в городе. Чем кончилось дело с контрразведкой, я не знал, кроме того что бургграфа Леппе-Тортфорта расстреляли за дезертирство. Но об этом читали приказ в каждой воинской части империи. В назидание, так сказать.
Приговор же самому бургграфу зачитывал я лично перед расстрельным взводом. Не удержался от мелкой мести.
Березовый лес королевской полевой ставки наполовину пожелтел, но лист еще не падал. Золотая осень неотвратимо подкрадывалась. Незаметно так. И очень красиво.
Встретили меня там неплохо, хотя знакомых лиц было немного — все мои кураторы в Будвице остались бороться с врагами внутренними. Но к королю допустили беспрепятственно — я его флигель-адъютант все же.
Бисер принял мое представление как королевского комиссара и отпустил до вечера — точное время аудиенции мне объявит дежурный адъютант.
«Завхоз» ставки Крыкан уже ожидал меня у монаршего салон-вагона, утаптывая гравий. Он несколько подобострастно доложил, что прибывшие со мной рецкие стрелки и егеря устроены в теплушках запасного эшелона, поставлены на довольствие и им выделена кухня-самовар с поваром. А денщик меня уже ожидает в спальном вагоне, где мне предоставили купе.
— Обед… — продолжил чиновник свои речи.
— Пусть принесут на двоих в купе, — перебил его я.
Не тянуло меня пока питаться в большой компании вагона-ресторана. И так уже все хоть мало-мальски шапочные знакомые еще в дороге достали меня с расспросами о моей пулеметной стрельбе в городе. Газеты же сюда поставляют регулярно.
После обеда полтора часа поспал и вполне отдохнувший сходил проведать своих штурмовиков. Собственным глазом посмотреть, как их устроили, выслушать жалобы и все такое прочее совершить, что положено командиру. Хотя ротный командир им капитан Вальд, но я как бы командир командира. Тем более что кроме роты горных егерей отдельно за мной еще числилось отделение минеров, десять пулеметных расчетов «Гоч-Лозе» — пять десятков человек с фельдфебелем, четыре расчета траншейных пушечек (без собак) во главе со своим фельдфебелем и пять снайперских пар егерей, каждая с расчетом ручного пулемета. Сила! Личного состава усиления чуть ли не больше самих штурмовиков. Не был бы мой отряд особым, раскулачили бы вмиг и привели в соответствие с уставом. И так смотрят косо на такую плотность военной техники.
Гранат еще запас в неприличном количестве… Прямо с завода. Все же в городе воевать собрались. Хотя что там того города?
И к тому же груз экразита с собой тащим, будь он неладен. Кататься в бою на такой бомбе особого желания нет, чуть что — и на молекулы. Но надо. Два десятка килограммовых брусков, каждый тщательно завернут в три слоя пергаментной бумаги и два слоя оловянной фольги. В двух крепких ящиках, обитых изнутри войлоком, на оловянных гвоздях. Сами ящики подходили по форме к пустотам в быках моста. На наше счастье строили в свое время железнодорожный мост через Нысю огемцы, и в архивах Будвица сохранились проектные чертежи.
