Замешательство длилось от силы секунду, но за эту секунду я вдруг понял, что обычным влечением плоти это не объяснить и что мне позарез надо прийти в себя.
Я сделал некоторое усилие, мимолетно прикинул ее возраст и дал ей около двадцати трех. В самом соку баба! А мы-то думали, что магик – старая карга!
Уж не знаю, ощутила она мое состояние или нет, но не смутилась и взгляд не опустила.
– Я адепт факторума, – чувственным бархатным голосом сказала она. – Адъюнкт. Меня зовут Тинера.
Имя ей шло. И голос.
– Я… – Разум быстро возвращался на место после эмоционального скачка. – Я мэор Мард. Ищу магика. Только не знал, что он – женщина.
– Я занята, видите?
– Что с ним?
Тинера опять склонилась над раненым и глухо сказала:
– Он очень тяжело ранен. И я не могу помочь…
Хозяйка в углу охнула и опустила тазик на пол. Сын обхватил ее за плечи и присел рядом.
Я подошел к изголовью, посмотрел на кузнеца. Ему вспороли бок и чем-то врезали по груди. Раны обширные, повреждены внутренние органы, кости. Он не жилец, и так ясно. Чудо, что дотянул до дома.
Тинера, видимо, пыталась своими средствами остановить кровотечение и как-то закрыть раны, но ее старания успехом не увенчались. Тут нужен магик посильнее, хотя вряд ли и он что-то сделает.
Женщина промокнула корпию в чашке с зеленоватой жидкостью, приложила к ране, сверху прижала рукой.
– Отец… – негромко позвал парень, глядя испуганными глазами на кузнеца. – Ты меня слышишь?
Я приложил пальцы к его шее, нащупал сонную артерию. Поднес тыльную сторону ладони ко рту и носу. Тинера удивленно посмотрела на меня.
– Он умер. Пульса нет, дыхания нет.
Женщина быстро провела ладонью по груди кузнеца, охнула и закусила губу. Хозяйка, поняв, что произошло, припала к телу мужа и глухо зарыдала.
– У меня не хватило силы… я не смогла… простите…
Тинера обессиленно опустила руки, ее взгляд прошелся по всем порошкам, отварам, снадобьям, теперь бесполезным.
– Нам надо уходить, – сказал я. – Поселок захвачен, сюда могут ворваться.
Тинера безучастно смотрела на умершего, никак не реагируя на мои слова. То ли впервые видела мертвеца, то ли это был ее первый неудачный случай лечения.
– Тинера, надо идти.
Она окатила меня взглядом своих очей, потом вдруг встала. Тога плотно облегала ее стройное тело и четко прорисовывала хорошо развитую грудь. Я почувствовал, как у меня по спине пробегают мурашки. Какая красота! И с чего это я так запал на нее?..
– Куда идти? В поселке много раненых, им нужна помощь.
– Некому помогать, идет бой. Не слышишь?
– Нет.
К слову, и я не слышал. Даже шум у соседнего дома стих. Неужто каторжники сбежали?
Я не успел ничего сказать, когда в двери сильно заколотили и чей-то ломкий детский голосок прокричал:
– Дядька Садай, дядька Садай, открой! Это я, Думи…
Орал он громко, не преставая стучать в дверь. Сын кузнеца отвел взгляд от убитого и встал.
– Это Думи… сын синдика Броуха.
– Пошли, откроешь ему, – сказал я.
На террасе стоял мальчонка лет тринадцати. Вихрастый, в веснушках и с поцарапанным носом. Увидев в дверях незнакомого мужчину с оружием, малец отступил и хотел было дать деру. Но тут вышел и сын кузнеца.
– Думи, что?
Думи испуганно покосился на меня и скороговоркой выпалил:
– Отец сказал, чтобы все собирались и бежали в рощу! Быстрее!
– Почему? – спросил я. – Зачем бежать?
Малец переступил с ноги на ногу, ему явно хотелось уйти поскорее.
– Из-за озера прискакали, сказали, к нам идет много каторжников. Тех, кто напал, мы отогнали, но теперь нам не удержаться. Отец велел всем бежать в рощу и прятаться там. Он послал Стыка в город за помощью… Бегите, Акелем, бегите!
И, не дожидаясь ответа, драпанул сам.
Акелем, стало быть, и есть сын кузнеца. Парень застыл в дверях, не зная, что делать. Столько всего свалилось на него разом, что он впал в ступор.
Но мне-то застывать некогда, надо сваливать. Хотя интересно узнать, что за каторжники и с чего они вдруг напали на поселок? Каторжникам место на каторге, если я ничего не путаю.
Я схватил парня за плечо, развернул и толкнул в прихожую.
– Подними мать, возьмите самое необходимое и бегите. Живо!
Парень очухался и поспешил в светелку. Я пошел следом.
Тинера так и сидела на лежаке, глядя на рыдающую хозяйку и на труп кузнеца. Похоже, и она в шоке. Не вовремя, совсем не вовремя.
Я поднял ее и развернул к себе лицом.
– Сюда идут каторжники. Большой отряд. Надо бежать, слышишь? Немедленно! Собирай свои… вещи.
– Сюда? Зачем?
Вот что раздражает, так это неуместное торможение в экстремальной ситуации. Есть у женщин такая черта! Если мысли гуляют далеко, к реальности они возвращаются не сразу. Хоть ори, хоть доказывай – без толку.
Остается один способ – резко вывести ее из забытья. Но сейчас у меня рука не поднимется дать ей пощечину. Водой окатить что ли?
Выручила, как ни странно, хозяйка. Услышав слова о нападении, она глубоко вздохнула, оторвала себя от тела мужа и с натугой сказала:
– Надо идти. Сынок, возьми лепешек и мяса. А я соберу корзину.
– Некогда собирать, берите монеты, если есть, еду и мигом из дома! – рявкнул я. – Сюда скоро нагрянут!
Подействовало. Хозяева забегали по дому, хватая самое необходимое, и через пять минут мы все выскочили на улицу. Хозяйка с сыном и бабкой побежали к роще, куда тянулась цепочка уцелевших жителей. Тинера тоже хотела бежать за ними, но я придержал ее.
– У меня конь, доскачем быстрее.
Она промолчала, но послушно пошла за мной. С момента сборов Тинера не произнесла ни слова. Хорошо, хоть слушала, что говорят.
Снежок легко принял дополнительный вес и понес нас прочь. Я прижимал сидящую впереди Тинеру, чувствуя ее тело. Черт, меня аж в жар бросало от прикосновений. Вот колдунья, очаровала прям! Да еще так не вовремя.
По идее надо выбираться отсюда. Проехать рощу и свернуть к дороге. Витя, наверное, уже обыскался меня. И обматерил раз пять. Коммуникатор у него, выйти на связь я не могу. Эх, надо было сразу брать средства связи на всех, а не парный комплект! Влип, Максик, по своей дурости угодил в переплет. Хотя если бы не поехал, магика точно бы не нашел. Но порцию люлей я, видимо, получу. Но это потом, а пока уйти подальше, узнать, что произошло, и увезти Тинеру отсюда.
Беглецы рощу знали хорошо, отыскали большую поляну и разбили на ней временный лагерь. Впрочем, лагерь – это громко сказано. Просто побросали скудную поклажу и попадали на землю. Я насчитал около сотни женщин, детей и где-то десятка два мужиков. Многие ранены, у кого-то набухли кровью повязки, кто-то вообще не успел себя перевязать.
