Следом подоспел Ламберт и сравнительно легко уложил Фрайна в самую высокую нишу, туда, где громыхали, покрытые инеем, испарители. Совершенно не ко времени они напомнили Нику один из зимних праздников, когда родители водили его на аттракционы «Природная мастерская». Это происходило в огромных залах, где можно было увидеть настоящую снежную зиму, тропики и водные миры.
Больше таких прогулок у Ника не было, и этот случай он запомнил на всю жизнь.
– Ну, что ты там застрял? – поторопил майора Корн.
– Все в порядке, – успокоил его Ник и спустился вниз.
Затем они плотно притворили дверь холодильной камеры и заперли её на секретный ключ.
– Что будем делать теперь? – спросил Корн.
– Нужно ехать в администрацию. Думаю, до утра у нас есть время.
– А эти? – Корн кивнул на разложенные по столам тела урайцев,
– Ведь чипы снова можно заставить говорить. Или отрубить им руки?
– Нет, это слишком грубо, – покачал головой Ник. – Есть способ получше…
С этими словами он подошел к инструментальным шкафам, в которых у Фрайна хранились сотни инструментов и приспособлений, в rnl числе высокочастотный излучатель «пеон», использовавшийся для обеззараживания.
– Я не знаю чипов, которые выдержали бы подобный душ, – сказал Ламберт, включая устройство и выставляя силу излучения на максимум. Затем он подошел к телу подлинного лейтенанта Иншарца и сдернул с его запястья магнитный съемник.
Таблица на экране сканера тут же закрылась. Тогда Ламберт вернул съемник на руку и таблица восстановилась.
– А теперь смотри.
Майор поднес излучатель к запястью урайца, и через пару секунд вшитый чип был уничтожен. Таблица исчезла, и это говорило об эффективности найденного Ламбертом метода.
Очень скоро он управился с остальными чипами и, отшвырнув ставший ненужным излучатель, произнес:
– Новая идея, Майк.
– Ну? – нетерпеливо спросил тот.
– Мы скажем Хоупу, что забрали Фрайна и Клуни с собой.
– Но часовые на стенах умеют считать.
– Ты думаешь, Хоуп станет у них выяснять, сколько человек выехало с территории?
– Не станет, – уверенно ответил Майк.
– Вот и я так думаю.
– Может, нам поможет девайс? Загипнотизирует их на пару суток, – неожиданно предложил Корн.
– Нет, я говорил с ним на это тему, но он уверяет, что в одиночку может только вызывать симпатию.
– Что-то со мной у него это не выходило… – заметил Корн. – Ну да ладно, все равно времени у нас будет больше, чем до утра.
– Согласен, если только нас не обойдут с другой стороны…
За всю историю долгой войны такой парадоксальной ситуации на фронтах ни разу не складывалось. Основные силы противных сторон были привязаны друг к другу на позициях и боялись сдвинуться с места, так как это могло привести к нарушению равновесия. В то же время соединения обеих сторон, долгое время копившиеся в резерве, организовали свою небольшую войну в районе планеты Парабелла.
Именно на ней командование примаров решило разместить разделенную на сегменты станцию «Аврора», которая временно выполняла функции Генерального штаба.
Модуль за модулем «Аврору» разбирали на части и со всеми предосторожностями сопровождали до места. Этим местом чаще всего становился небольшой островок, едва способный удержать удар гигантского сектора станции.
Чтобы доставить сверхтяжелый груз в целости и сохранности, в ход шли всякие ухищрения – от твердотопливных демпферов до многоярусных парашютных систем, позволявших модулям планировать и при необходимости разворачиваться в воздухе.
Все то время, пока сектора двигались на приготовленные позиции, палубная авиация урайцев не прекращала своего давления, перемежая кинжальные атаки дистанционным обстрелом двухступенчатыми ракетами.
Примары применяли контрмеры, но для достижения коренного перелома у них не хватало сил, и на орбитах Парабеллы урайские силы все чаще брали под контроль участки, достаточные для проведения десантных операций.
В том, что такие операции должны состояться, уже не было никаких сомнений. Ударный кулак из наземных сил, погруженных на десантные карго, уже копился за спинами урайских крейсеров, l`mebp{ которых становились все острее. Пушки старсейверов «Хорнс» и «Атлетико» не успевали остывать, а более мелкие суда, сдерживая натиск урайцев на близких дистанциях, все чаще покидали строй и отходили в безопасные районы, чтобы получить новую загрузку и произвести ремонт.
Выполнявшие разведывательные функции рейдеры из охранной эскадры примаров также были вынуждены вступить в бой. Они несли ощутимые потери, однако это позволяло артиллеристам крейсеров и старсейверов перевести дух.
– Чего же они медлят?! – спросил урайский адмирал у курьерского офицера. – Пора выходить десанту!
– Генерал Пекс опасается больших потерь, сэр. Примарское прикрытие ещё достаточно боеспособно. Пушки старсейверов работают, как жернова, треть крейсеров уже потеряна.
– Плевать, я же вижу, что примары кровоточат сильнее, чем мы. Передайте Пексу, пусть немедленно развивает наступление и десантирует войска… Или нет – просто передайте ему это по радио!
– Но примары, сэр! Они раскодируют донесение!
– Вы действительно болван, майор, или просто прикидываетесь?!
– Адмирал покосился на курьера с таким выражением лица, словно перед ним было какое-то неопрятное животное.
– Не могу знать, сэр… – обиделся майор.
– Так знайте, что примары не идиоты и им давно стало ясно, для чего мы подогнали к Парабелде такие огромные резервы. Или для вас это не очевидно?
– Очевидно, – согласился майор.
– А раз очевидно, передавайте мой приказ.
– Есть, сэр.
После многолетнего бездействия и без должного ухода соединения модулей открывались трудно, и почти всякий раз вместо автоматических приводов это делалось с помощью небольших монтажных судов, вооруженных манипуляторами, но совершенно беспомощных перед пушками и ракетами вражеской авиации.
Если на больших буксирах и тросовых кранах уже имелись наскоро врезанные артиллерийские башни, то на малых монтажниках ничего подобно сделать было нельзя. Поначалу они несли большие потери, но потом операторы догадались закрываться «клешнями», как они называли свои тяжелые манипуляторы, предназначенные для резки стальных конструкций.
Запускаемые урайскими перехватчиками ракеты отрывали монтажникам «клешни», однако сами операторы оставались живы и, пересев в другое судно, могли продолжать работу.
