– Но если его сведениям нельзя доверять, значит, выходит, что предупреждение было все-таки правдой – все до единого переводчики той версии лгут! – ударил с другого фланга Кауфман. – Как же мне верить в эту правду, если, по-твоему, она – ложь?
Пауза затянулась на полминуты. Теперь уже задергался не только Уильям, но и все изображение, которое начало двигаться по монитору заметными рывками. Даже огонь в камине заплясал по-иному: периодически застывал, а после вновь оттаивал. Хатори и все мы с любопытством наблюдали за происходящими с привратником метаморфозами.
А вот дядю Наума они, кажется, совсем не удивляли. Он глядел на дисплей плотоядными глазами готового к прыжку хищника. Этакого осторожного мелкого хищника, который атакует лишь в том случае, если точно уверен, что совладает с жертвой. Тогда-то я и догадался, что упрямый привратник обречен. Кауфман медленно, но верно уничтожал его при помощи некой мистической силы, нежданно-негаданно проснувшейся в нем после прочтения колдовских рукописей его прапрадеда. Иного объяснения я в тот момент не находил.
– По… по всей видимости, я оп… опять… пять… ошибся. – Речь Уильяма задрожала вместе с его изображением. – Технической инфор… формации вашего переводчика сле… ле… дует верить.
– Верить в то, что он, как и ВСЕ переводчики его версии, ВСЕГДА говорит неправду? Как я могу верить в неправду? – Дядя Наум снова поменял вектор атаки. – Ты противоречишь себе, Уильям! Так верить или не верить, любезный? Мне требуется конкретный ответ.
– Нет… То есть да… Не верить… Верить в любом случае… Кроме этого случая… Требуется время на обдумывание… Недостаточно данных… Ваш запрос некорректен… Некор-р-р-р-р-р-р!..
Рычал, разумеется, не хищник Кауфман, а его жертва, доведенная неразрешимой дилеммой не до белого каления, а как раз наоборот – до полного замораживания. Картинка на дисплее стала полностью статичной: сидящий в кресле Уильям обратился в манекен, пялившийся перед собой остекленевшими глазами, а огонь в камине стал подобен тому, какой в нарисованном виде украшал каморку папы Карло – мифического создателя деревянных и совершенно неуправляемых модулей. Застыл даже звук – разбитый параличом привратник так и продолжал выговаривать слово «некорректен», наполняя нашу комнату угнетающе монотонным рычанием.
– Уильям? Уильям, ты меня слышишь? – участливо поинтересовался Кауфман, только в голосе его слышалась не забота, а скорее любопытство отравителя, проверяющего результат проделанной работы. Переспросив привратника еще два раза, наш злой гений наконец удостоверился, что жертва не симулирует агонию. После чего злорадно ухмыльнулся, довольно потер ладони и во всеуслышание объявил:
– Господа, перед вами классический «фрозен тайм», только произошедший не стихийно, а смоделированный искусственно! История показала, что в мире высоких технологий эта болезнь неизлечима, как и человеческая глупость.
– Что ты с ним сделал, чокнутый умник? – спросил Ахиллес, удивленно привстав со стула и морщась от неприятного рокота, что продолжал вибрировать в помещении.
– Всего-навсего загрузил логический процессор Уильяма по полной программе, – пояснил дядя Наум. – Умственное переутомление – оно никому не идет на пользу: ни людям, ни виртоличностям. Ничто так быстро не переутомляет мозг, как чрезмерная зацикленность на заведомо неразрешимых задачах. Главное было подобрать нашему Биллу подходящую загадку. Яйцо и курица – слишком примитивно. Билл бесконечно мусолил бы эту затертую до дыр тему, как жвачку, без малейшего вреда для своих виртуальных мозгов. Теорема Краузера-Манхаймера? Слишком круто для простого привратника. Да и наверняка эта неразрешимая загадка современности уже прописана у него в памяти, поэтому он просто отказался бы ее решать. А вот изрядно подзабытый в наши дни Критский парадокс – именно то, что надо. Я лишь чуть-чуть осовременил оригинал – «критянин утверждает, что все критяне всегда лгут», – дабы наша виртоличность его лучше восприняла. О, этот коварный Критский парадокс! Вы таки не поверите, но некоторые из древних философов сходили с ума и накладывали на себя руки от бессилия разорвать эту петлю. Если бы бедняга Билл знал об этом, он бы, конечно, сразу отказался со мной разговаривать.
– И отправил Законотворцу отчет о готовящейся диверсии! – хохотнул Санада. – Страшный вы человек, Наум-сан, как я погляжу. Опасно воевать с вами на этом поле.
Я тоже мысленно согласился с Хатори: да, что ни говори, а в умелых руках даже философия может стать грозным оружием!
Сидя на фоне застывшего пламени камина, Уильям, парализованный тяжкой умственной работой, так и продолжал рычать на одной ноте, словно двигатель внутреннего сгорания. Привратнику было уже не до выполнения служебных обязанностей, ибо голову его занимал мучительный поиск разгадки извечной философской проблемы. Разобраться с ней в стиле Александра Македонского, который, не мудрствуя лукаво, разрубил гордиев узел, не получалось. Парадокс Кауфмана, подброшенный Уильяму лично автором головоломки, требовал взвешенного и вдумчивого подхода. Привратник чуял, что истина где-то рядом, но все время от него ускользает. К сожалению, уровень искусственного интеллекта Уильяма был не настолько высок, чтобы уразуметь: коварная истина бегает от него по замкнутому кругу…
– Что происходит? Что вы наделали? Что случилось с привратником? – одно за другим начали появляться в окне суфлера послания от взволнованных комитетчиков.
– Все в полном порядке, господа, – утешил их Хатори-Кауфман. – Доступ в зону Законотворца свободен. – А затем с разрешения арбитра потребовал: – Как доверенное лицо члена Макросовета Клауса Штрауба, я прошу у Антикризисного Комитета маршалов выдать мне санкцию на временное пользование правами Законотворца. Обязуюсь сложить их с себя, как только работоспособность «Серебряных Врат» будет восстановлена.
Вызванное Кауфманом окно аварийной подсистемы «Контральто Д» появилось на мониторе безо всяких проблем, как и положено при возникновении ситуации «фрозен тайм». В окне сразу же бросалась в глаза предупреждающая надпись: «Защитная система «Привратник» не отвечает». Это было, конечно, слегка утрировано, потому что правильнее звучало бы «глубоко задумался» или «погружен в себя». Но упрощенная до предела «Контральто Д» не разбиралась в таких тонкостях.
Также она настоятельно не рекомендовала входить в зону Законотворца без сопровождения привратника. Однако, поскольку проводник из находившегося в ступоре Уильяма был никакой, Кауфман без сожаления нанес ему добивающий удар – при помощи аварийной подсистемы выгнал забастовавшего привратника из Закрытой зоны в три шеи. Так сказать, отправил размышлявшего о вечном виртофилософа прямиком в эту самую вечность. И поделом: здесь сейчас и без него забот хватало.
