— Водка? — с благоговением спросил кто-то из сербов.
— Как же. Спирт, — ответил пилот, глотнул жидкость, запил её услужливо поданной Сашко Биличем водой, а потом решительно зачерпнул ложкой новоё блюдо и отправил его в рот. Все заворожено наблюдали за его лицом. Сначала на нём появилась гримаса удивления, потом пилот повел глазами вокруг себя, и сообщил: — Фигня, полная фигня. Есть невозможно.
После такой антирекламы он снова зачерпнул ложкой яичницу, потом ещё и ещё. Только тут зрители поняли, что во всем этом что-то не так. К сковородке потянулись десятки ложек, а Ветров увеличил число взмахов своего агрегата. При этом он с набитым ртом пытался отговорить конкурентов от подобного шага, мыча, и отрицательно махая свободной рукой. Те не вступали с ним в дискуссию, а, попробовав блюдо, начинали так же отчаянно работать ложкой. Так как на тридцать разбитых яиц собралось сорок едоков, то кое-кто остался без добавки. Но все, кто попробовал эту экзотическую яичницу, как один, бурно выражали свой восторг.
— Однако, по вкусу эти яйца ни чуть не хуже куриных!
— Они похожи на страусиные, я раз пробовал. Тот же вкус.
— Не, мужики, по вкусу они похожи на перепелиные, мне ли это не знать, — надрывался тот серб, то определил схожесть цвета двух видов яиц. — У меня отец перепелов разводил. Вот, точно такой же вкус. Здоровые только они!
— Пилот то больше всех сожрал!
— Надо его раскрутить, чтобы он ещё один штурмовик с яйцами украл.
— Не, мужики, если мы победим этих тварей, то всех их уничтожать не надо. Сгоним их в одну ферму, и пусть они нам яйца на завтрак несут!
Единственный, кто не решился попробовать этой своеобразной яичницы, был Майкл Коэн. Американец стоял со сморщенным лицом, и когда довольный Ветров подошёл к нему, облизывая ложку, сказал ему с осуждением: — Нет, вот этого я понять не могу. Как вы можете это жрать? Я сразу представляю морду этой твари, и меня тянет рвать.
Ветров обнял его за плечи.
— Не парься зря, дружище. Нам через сутки предстоит полёт в рай. Радуйся жизни, Мишка! Пусть это даже будет простая яичница! Погнали дальше. Что у нас там в программе?
— Дальше какое-то совещание. Райт зазывает всех в свой кабинет.
В этот раз они собрались в том же составе, что и прежде, три недели назад: Мбова Этери, Чай Сен, Луи Фиш, не было только умершего Боброва, его теперь заменял Столяров. Ну и, были еще два пилота, скромно сидевшие в самом конце стола.
Райт был сосредоточен и строг.
— Господа, я собрал вас для того, чтобы принять окончательное решение о судьбе планеты Земля. Время критическое, как говорят пилоты в таких случаях, — он посмотрел на Коэна и Ветрова, — время принятия решения. Либо мы взлетаем и, взорвав боеголовки, оставляем планету, либо остаемся и боремся до конца.
— Какие результаты нашей борьбы за последнее время? — спросил Чай Сен.
Докладывал Столяров.
— Двадцать наших тарелок ведут борьбу в воздухе, остальные десять, вернее уже девять, конвоируют малые транспорты. За эти дни уничтожены пятьсот сорок ромбов, но добиться перелома нам не удается. У них в запасе ещё как минимум восемь тысяч штурмовиков.
— А нельзя уничтожить где-нибудь в одном месте одних пилотов? — спросил Зорич.
— Нет, после того удара нашего генерала по Лос-Анджелескому аэродрому они рассредоточивают свои войска. Основная база у них на линкоре, там еще ожидают своей очереди пятьсот пилотов. Кроме того, на транспорте находятся до тысячи запасных штурмовиков.
— Зорич, что там с этим оружием на линкоре хасков? — спросил Райт. — Что-нибудь можно использовать?
— Нет, это довольно бесполезное вооружение, в основном штурмовые орудия, мощные, но совершенно беззащитные для атак с воздуха. Стрелковое оружие мы сейчас активно завозим в места сопротивления. Оно удобней нашего, и практически бесшумно.
— Трюм освободили?
— Да. Выкинули все на Плутон, замаскировали, на всякий случай. В тот трюм уже перемещают все попутные грузы: продовольствие, воду, лекарства. На освобожденные места расселяют вновь прибывших.
— Сколько людей взяли на борт?
Отвечал отвечающий за это Мбова Этери.
— Шесть миллионов сто пятьдесят тысяч.
— Хорошо. Сколько еще живых людей на земле?
На это ответил Столяров.
— Осталось примерно сто пятьдесят миллионов. Ещё неделя такой «успешной» борьбы, и некого будет вывозить.
О перспективах напомнил француз.
— А к нам движется флот, в нем три линкора, еще двадцать тысяч ромбов, и пятьдесят миллиардов ящеров.
— Так есть у нас шансы выиграть эту битву? — задал основной вопрос Райт. — Битву за Землю.
Они сидели, и молча смотрели друг на друга. Ответ был известен, но никто не решался произнести его вслух. На это решился один только американец.
— Значит — нет.
Он вздохнул, положил руки на колени.
— Господа, нам осталось только одно — достойно выполнить свой долг. Мы обещали хаскам уничтожить Землю, и мы это выполним. Мы проиграли это сражение, но не проиграли саму войну. Далее делаем все по оперативному плану, остался последний аккорд. И выполнят его наши пилоты. Вы готовы?
Коэн и Ветров кивнули головой.
— Тогда совещание закрыто, все свободны.
В глубинах океана на полных парах мчалась к Австралийскому континенту многоцелевая подводная лодка «Вирджиния». Это был самый последний по времени постройки, самый современный ракетоносец. Он был задуман как оружие универсального возмездия. «Вирджиния» могла отправить на дно целую эскадру равного себе противника с полноценным авианосцем во главе. Но сейчас двенадцать «Томогавков», что покоились в специальных контейнерах, ждали цели на суше. Общая, суммарная мощность их зарядов превышало более мегатонны в тротиловым эквиваленте. Сотни Хиросим. Экипаж жил по привычному распорядку: люди выходили на вахту, сменяли друг друга, обедали и ужинали. Время от времени они даже рассказывали друг другу анекдоты, конечно, старые, иногда и смеялись над ними. И при этом каждый из них знал, что это их последний поход, что после пуска ракет их либо обнаружат и уничтожат ящеры, либо они потом сами долго и мучительно будут умирать от созданной ими же сами радиации. Напряжение потихоньку наплывало на весь экипаж.
Сменный штурман Билл Эдвардс пришёл на смену минут на двадцать раньше своего времени. Старший штурман Ник Сундин что-то сосредоточенно чертил на карте Индийского океана.
— Что это ты делаешь, Ник? — Спросил Эдвардс, рассматривая прочерченную старшим коллегой длинную линию.
