Дварг начал рассказывать, и люди слушали его с величайшим вниманием. Орми казалось, что он в жизни не слыхал более занимательной повести. Потом он понял, что это опять заговорило в нем странное неуемное любопытство, которое он впервые ощутил еще накануне.
Вот что они узнали.
Склоны долины Иггир делились на четыре пояса, или уступа. Они сейчас находились в первом из них, самом безопасном. Существа, обитавшие здесь, назывались Верхними дваргами. Они жили тут с незапамятных времен и сами толком не знали, откуда появились. «Возможно, — говорил рассказчик, — наши предки были людьми, случайно оказавшимися в долине в момент прихода Губителя. Но это вряд ли. Скорее всего, мы просто ожившие камни. В давние дни Верхние дварги селились не только в самой долине, но и снаружи, в ущельях Первого и Второго Предельных хребтов. Но потом там появились марбиане и меченые, и дварги вернулись в долину, не вынеся такого соседства».
Второй пояс Темной земли начинается за стеной. Он населен Средними дваргами. Это слепые, вялые существа, безразличные ко всему, кроме еды. По ночам они тоже уходят в камни, а утром оживают. Но у них почти вовсе нет памяти, и они даже к вечеру не становятся достаточно разумными, чтобы понимать длинные фразы. Иногда они заползают на стену и падают на эту сторону, в Первый пояс. Тогда Верхние дварги убивают их: им и самим-то едва хватает пищи.
И совсем уж редко здесь появляются Нижние дварги, населяющие Третий пояс долины Иггир. Это безмозглые твари, не имеющие ни глаз, ни ушей, ни осязания. Реагируют они только на свет и медленно ползут туда, где светлее. Они не едят зеленых наростов. Они вообще ничего не едят. Они сами как наросты, даром что ползучие.
О Четвертом поясе почти ничего не известно. Одни лишь смутные легенды. Дело в том, что любое существо, будь то лишайник или Нижний дварг, обречено на гибель, стоит ему попасть туда. Там слишком громок голос Губителя. Он проникает повсюду, где есть движение Слова и Духа. А ведь такое движение и есть жизнь.
Старые предания, однако, гласят, будто в Четвертом поясе обитают существа, называемые Мертвыми дваргами. Что это такое — никому не ведомо. Говорят, они неотличимы от камней, но в них спрятаны застывшее Слово и недвижный Дух.
Еще ниже, на самом дне долины, лежит ледяное озеро Игг. Посреди него плоский каменный остров Кумме. На нем, в самом центре, — гранитная плита. В ней скрыто сердце Губителя. Оттуда и идет его голос.
— Голос Губителя, — говорил дварг, — это не только те слова, что начинают звучать в ваших головах, когда мы оживаем. Он здесь повсюду и во всем. В запахах. В форме камней, в изломах скал, в том, как рассыпаны камни по склонам. Порывы ветра, клочья мглы за стеной и светлые блики в тумане все это голос Губителя, тайные знаки, несущие смерть. Живое существо, внимающее слову Хозяина, преображается. Губитель воплощается в нем. Живая тварь перестает быть собой, отныне она — частица Хозяина. Такая тварь растет вспять. У нас, дваргов, да и у вас, наверное, тоже, все начинается с ногтей. Это верный признак: если ногти уменьшились, жди беды. Но мы не ждем: мы убиваем неосторожных, не выпивших вовремя напиток забвения.
Здесь, в Первом поясе, голос Губителя еще не столь громок. Поэтому мы, Верхние дварги, можем позволить себе быть разумными, видеть и слышать. В нижних же поясах нельзя иметь ни зрения, ни слуха, ни разума. Ведь все это — открытые двери для Врага. Губитель проникает в мозг через глаза и уши и воплощается в разуме.
Вот я и сказал вам самое главное, что вы должны знать, если хотите остаться здесь. А теперь ваш черед. Поведайте нам о себе.
Слово взял Элгар. Он подробно и неторопливо рассказывал дваргам об их путешествии, стараясь ничего не упустить. Его спутники сидели, не слушая его, погруженные в свои мысли. Орми глядел на дваргов, укреплявших стену, на россыпь камней на склоне, на дымку за стеной. Им вновь овладевало любопытство. Он заметил, что камни лежат на склоне как-то необычно. Что-то было странное и загадочное в их расположении. Как будто из них и впрямь кто-то сложил неведомые знаки.
Потом у него начали болеть глаза, а через некоторое время и уши. Голоса в голове звучали все громче, все настойчивее:
— Клаклар, драганах, ухум тунгарадим.
Знаки на склоне становились яснее… еще немного, и он поймет их смысл…
Элгар, закончив рассказ, замолчал. Три дварга, слушавшие его, усмехались беззубыми ртами и покачивались взад-вперед.
— Ничего, — сказал один из них. — Не печальтесь. Скоро вашим мукам придет конец. Скоро вы позабудете о своих безумных замыслах, и несбыточные надежды перестанут одурманивать ваш разум.
К ним подошли еще несколько дваргов.
— Идем, братья. Приближается вечер. Пора выпить напиток забвения. И вам тоже, чужеземцы.
И они направились все вместе к стене. Там на широкой ровной площадке сидели кольцом дварги. Их было две-три сотни. Они прижимались друг к другу боками и покачивались, тихо подвывая в такт движениям. Несколько карликов ходили по кругу, поднося каждому глубокую каменную чашу с мутным зеленым напитком. Отхлебнув, дварг возвращал чашу, и его глаза начинали блекнуть.
Увидев приближающихся незнакомцев, дварги раздвинули круг и позволили им присоединиться. Орми сел на камень, к его левому боку прижался прохладный дварг, а к правому — Эйле. Гостям волей-неволей пришлось раскачиваться вместе с хозяевами. Им поднесли чашу. Орми отпил густого зелья, пахнущего землей и опавшей хвоей. И тотчас же по телу разлилось блаженство. Исчезла боль в глазах и ушах. Пропало любопытство. Ему больше не хотелось ничего знать. Но если раньше он думал, что человек становится безразличным ко всему только во сне или после смерти, то теперь он понял, что это не так. Орми внезапно открыл для себя новое, незнакомое, глубокое счастье. Счастье просто быть. Он почувствовал себя слитым в одно целое с этими существами, уходящими в камень.
Он пел вместе с ними их долгую песню. И даже не заметил, как один из дваргов дважды обошел кольцо, осматривая ногти сидящих, и как на втором обходе он молча свернул шеи и оторвал головы тем троим, что говорили с людьми и слушали рассказ Элгара. Должно быть, они слишком много думали сегодня, эти трое, и у них начали уменьшаться ногти. А дварги пели:
Ветер над миром
Дует, несет
Печаль и холод.
Он мглу не развеет.
Туча плывет,
Нет ей конца.
В призрачном сне
Земля леденеет,
Внемлет словам
Губителя жизни.
Всех тварей живых
На тихую смерть
Судьба обрекла.
Но над тем, кто не жил,
Смерть не властна.
