со спины прямо в воздухе. Пёрышко и Левитация помогли затормозить и спокойно приземлиться. По не очень широким улочкам сновали занятые трудяги-хоббиты. У кого мотыга на плече, у кого коромысло с вёдрами. На меня в обличье человека, которое я принял Хамелеоном, они косились с удивлением, но без вражды.
Шагов оказалось нихрена не 38. Финик явно не учёл, что длина ноги у всех разная, поэтому сперва я забрался в какие-то кусты, после чего свернул и дошагал до свиного хлева. Для проформы полазил там минут десять, но ничего не нашёл. Вернулся к дому старосты, понаблюдал, как топают местные жители, и начал идти уже гораздо скромнее.
Поворот налево во второй попытке получился прямо на развилке сельской дороги. А через 12 мелких шагов я вышел к пасеке. Прямо к уютному дому её владельца. В отдалении деловито жужжали пчёлы. Пахло цветами и мёдом. Солнце клонилось к закату, но пока не закончило свою работу на день.
Я трижды постучал в невысокую круглую дверь, после чего услышал торопливые шаги. Открыла мне миловидная девушка. В платье с цветочным узором и лентой в светлых волосах. Веснушчатая и улыбчивая. Лет семнадцати, насколько это можно определить по тому, кто едва достаёт тебе до пояса.
— Да-да? — задрав голову, спросила она. — Вы к матушке или к батюшке пришли?
Понимание пришло внезапно, как осенний сквозняк. Прикусив губу, я слабо улыбнулся.
— К твоему отцу, красавица, к нему.
— Подождите, я его кликну. Он там улей чинит. Вчера такой ветер был, не поверите. Опрокинул и поломал! Ужас! — она всплеснула руками.
Девушка щебетала, впуская меня в дом. Беззаботно и с лёгким сердцем, как свойственно юности. Война явно не успела добраться до Талгарта и этой деревни, в частности.
— Домашний лимонад будете? — внезапно удивила она меня. — Матушка только утром приготовила.
— Конечно, милая.
Получив кружку холодного, только с ледника, напитка пригубил и зажмурился от удовольствия. Эта пасторальная идиллия ввела меня в состояние полного покоя. Мне пришлось сесть в слишком маленькое для меня кресло. Будто в детскую комнату зашёл.
Вдалеке послышались шаги и в комнату ступил седовласый старик[2]. Он шлёпал по дощатому полу босыми, но такими мохнатыми ногами. Лицо с глубокими линиями морщин. Ярко-синие, почти молодые глаза, несколько простых круглых серёжек в ушах — следы бурной юности, аккуратная белая борода и усы.
Вошедший бросил на меня один быстрый взгляд и положил руку на пояс, там где, у него явно скрывался нож. Я же вытянул ладони на коленях и принял максимально расслабленную позу.
— Cэ́йди, — заговорил старик, — пойди-ка маме помоги. Она там тесто месит. Дай нам поговорить.
— Конечно, пап, — девушка проворно подскочила к нему, чмокнула в щёку и умчалась прочь. Только лента в волосах и мелькнула.
— У тебя замечательный дом, Финик, — произнёс я, вновь прикладываясь к кружке.
Сладковатый, но не чрезмерно, лимонад освежал.
Хоббит прищурился, не убирая руки с пояса, и отошёл к одной из дверей.
Что там? Чулан с оружием? Арбалет заныкал?
— Я с недоверием встречаю незваных гостей, которые прячут лицо под магией, — хрипло ответил он.
Хм, как засёк?
— Да расслабься, — протянул я, — Если бы жители увидели здесь дроу, они бы подняли меня на вилы. А мне дороги мои кишки там, где они находятся сейчас.
При упоминании моей расы его настороженность только увеличилась.
— Кто тебя послал? — сузив глаза, он задал вопрос. — Дрикз? Наконец решил вернуть должок?
— Да меня кто только не посылал. И обычно в такие места, что лучше бы никуда не ходить.
Даже глуповатая шутка не помогла снизить напряжение.
— Так. Давай попробуем иначе, — продолжил я и очень-очень медленно вытащил из сумки его журнал.
Потом второй. Третий. Пока наконец все пять не оказались у меня в руках.
— Бездна, — прошептал собеседник и прислонился к стене. Едва не сполз по ней, но устоял. Он вытащил из небольшой поясной сумки кисет с табаком и неторопливо набил трубку.
— Я-то думал, приду по твоему совету, а тут будет какая-нибудь гробница, — улыбнувшись, сказал я. — Или на худой конец склад подземный. А ты адрес к собственному дому написал! И как рискнул только?
— Тогда мне это казалось хорошей идеей, — втянув в себя ароматный дым, буркнул Финик и пожал плечами. — Я почти завязал с Ремеслом. Годы брали своё. Оставалось одно последнее дельце, из которого я не планировал вернуться живым. А вдруг мне всё удастся? Почему бы не похвалиться перед собратьями по цеху? Не поглазеть на того, кто решит повторить мой путь, — он говорил размеренный голосом, не спуская с меня глаз. — По правде говоря, я не ожидал, что кто-то действительно заявится сюда ко мне, — с тяжёлым вздохом признался старик.
Повисла неловкая тишина.
— Ты правда Бездной выплюнутый дроу? — внезапно спросил Финик и поморщился.
— Угу. Представляешь? — хмыкнул я. — Показать харю?
— Не надо. Дочка, не дай боги, войдёт, испугаешь только зазря.
— Рунке́рд! — из глубины дома донёсся могучий женский крик. — Там дождь собирается! Ты улей будешь чинить, кочерыжка ты эдакая?!
— Рункерд? — я поднял бровь.
Так вот, как тебя зовут на самом деле.
Мой визави вновь пожал плечами.
— Всем нужно прозвище, моё было ничуть не хуже, чем иные.
— Почему «Финик»? — я изобразил воздушные кавычки.
— Потому что для голодного беспризорника, смотрящего на краснощёких лавочников, — его голос охладел, — сладкие финики казались неземным деликатесом. Вершиной наслаждения. Я поклялся, что когда разбогатею, буду лопать их каждый божий день.
— И как? — фыркнул я.
— Что? — недоумённо уточнил старик.
— Ел?
— Ага. Пока из ушей не полезло. Видеть их больше не могу.
— Дааа, бывает. Правду говорят: «В жизни возможны только две трагедии: первая — не получить то, о чем мечтаешь, вторая — получить».
— Тут ты не прав. Я получил всё, о чём, мечтал, — Рункерд слегка повернул лицо к одному из коридоров, предположительно ведущему в сторону кухни, — и ни о чём не жалею.
Я проследил за его взглядом и улыбнулся.
— Ещё полгода назад я бы тебя не понял, а теперь прекрасно понимаю. И всё же, что там насчёт «величайших сокровищ»?!
— Ась? — не очень убедительно отреагировал Финик.
Я раскрыл первый журнал и, не спеша, зачитал знакомый кусок текста:
— «Если ты найдёшь все пять частей и разгадаешь их секрет, тебе откроется дорога к моим величайшим сокровищам».
— А моя мудрость, которой я с тобой так щедро делился через эти книги, разве не величайшее сокровище? — глаза Рункерда хитро блеснули.
Ну да, ну да. «Главное
