— Ого? — усмехнулся Макс. — Я ей еще и понравиться должен?
— Я же говорю, из наших девочка. Женский барак вот так держит! — Мафон крепко сжал руку в кулак, показывая, как именно «их» девочка держит барак. — Хрен кто пикнет!
Тихомиров быстро опустил глаза — женский барак… это было кстати — может быть, удастся хоть что-нибудь выяснить об Олесе? Так, осторожненько, чтоб не вызвать подозрений.
* * *
Мафон не обманул, ближе к ночи отозвал Макса в сторону:
— Где старая прорабская, знаешь?
— Откуда? — Максим широко улыбнулся. — Я ж тут без году неделя.
— Ладно, пошлю человечка… Микушкин! Проводи гостя в прорабскую…
— Слушаюсь, — хлопнув глазами, по-военному вытянулся тут же подбежавший подросток.
— Только смотри у меня, сам там не задерживайся — живо назад!
Истово кивнув, Микушкин повернулся к Максиму:
— Идемте.
* * *
Старая прорабская располагалась на дальнем складе, в самом его конце, — обшарпанная, когда-то выкрашенная синей краской дверь, напротив старого плаката с девизами XIX партийной конференции далекого 1989 года.
— Сюда… — Провожатый услужливо распахнул дверь. — Ну, я пошел. Пора.
— Давай.
Войдя в комнату, Тихомиров расположился на старом продавленном диване, впрочем довольно-таки большом и мягком. Напротив дивана стоял застеленный старыми газетами стол, конторский, с выдвижными ящиками, в которые Максим тут же заглянул, ничего особенно интересного не обнаружив. Разве что старый плакат с улыбающейся стюардессой и надписью «Летайте самолетами Аэрофлота!». Такие же плакаты были развешаны и по стенам… Правильно, тут же, кажется, и аэродром рядом… то есть какой к черту аэродром, просто взлетное поле. Раньше, еще в доперестроечные времена, оттуда летали самолетики в Питер, в Ленинград. Билет около шести рублей стоил, и лететь быстро… только вот комфортно ли? На старом-то допотопном Ан-2? Насчет комфорта и безопасности Максим сомневался.
Под потолком тускло светила старая лампочка, но по нынешним временам это считалось просто невообразимой роскошью — так что, можно сказать, обставлено все было по самому высшему разряду, вот только еще вазы с букетиком не хватало, с какими-нибудь розами-мимозами. Впрочем, еще нужно понравиться девушке… А понравится ли она? Вдруг какой-нибудь крокодил, и тем не менее отступать-то некуда, этого отказа уж точно не поймут. Ладно с трансвеститом, но что это за «браток» такой, что от девчонки откажется? Явно подозрительный тип.
Тихомиров прислушался: за дверью послышались чьи-то легкие торопливые шаги… вот затихли… здесь, рядом… Раздался тихий скрип…
— Здравствуйте.
— Вечер добрый! — Максим галантно приподнялся… и застыл…
Да и девчонка в дверях — тоже!
И оба одновременно вскрикнули:
— Ты?!!!
— Да уж. — Плюхаясь обратно на диван, Тихомиров хмыкнул. — Вот уж не ожидал тебя здесь встретить.
— А я тебя — тем более! Ты что, в авторитете теперь?
Максим лишь ухмыльнулся.
Ника! Это была Ника!
Она уселась на диван рядом, щелкнула зажигалкой:
— Ты за хату-то свою того, не обижайся. Сам помнишь, какие времена настали, грех было не воспользоваться!
— Вот за что я тебя всегда ценил — так это за откровенность!
— Правда?! — Ника вроде бы даже обрадовалась.
— Ну конечно же! Вообще-то я рад тебя видеть… Хоть одна знакомая.
— И я рада. — Ника растянула губы в лукавой улыбке. — Нет, вот честное слово — рада. И рада, что ты… ну, что сумел выбиться… что не из простых, не из травоядных…
— Ты меня еще трехглазым хищником обзови, — закуривая предложенную сигарету, пошутил Макс.
— А что трехглазые? — Девушка пожала плечами. — Ну, с тремя глазами, и что? Нормальные в общем-то парни, я и пострашней на своем веку видела.
— На своем веку? Ой, да какие твои годы!
— Сейчас месяц за год идет, Макс! — Ника вдруг сгорбилась и, нервно потушив сигарету об стол, призналась: — Чего только за это время со мной не было. Лучше и не вспоминать.
— А здесь ты как очутилась?
Девчонка вздохнула:
— Можно я не буду отвечать?
Максим пожал плечами:
— Как хочешь. Я ведь так просто спросил, для разговора. А здесь ты вроде как в начальстве… вон, прикид-то какой!
Прикид и в самом деле был богатый: один кожаный длинный плащ чего стоил! Правда, кроме плаща… Обычные кроссовки да черные джинсики-резинки, не особенно-то и новые.
— Я плащ этот на выход надеваю, — призналась девушка.
— А не жарко?
— Жарко. Сейчас сниму.
Быстро расстегнув пуговицы, Ника манерно бросила плащ на стол, явив глазам Макса свою стройную фигурку и запрятанную под черный бюстгальтер грудь.
— Ну? — Девушка вызывающе посмотрела на своего визави и, подойдя ближе, повернулась спиной. — Может, расстегнешь? Чего зря сидеть?
Действительно — чего?
Быстро расстегнув бюстгальтер, Тихомиров погладил девушке грудь. Облизав пересохшие губы, Ника уселась Максиму на колени, прижимаясь набухшими сосками к лицу:
— Целуй… целуй же… Ну!
Глупо было бы отказываться. Глупо и неосторожно.
Молодой человек медленно провел по соску языком, затем накрыл уже всем ртом…
— Ах! — Томно застонав, девушка рванула с Максима рубаху, пуговицы полетели по углам…
А молодой человек уже был не в силах с собой совладать, обхватил девчонку за талию, прижал к себе, поглаживая по спине, по животику, расстегнул на джинсах молнию, стянул все, что было…
Ника изогнулась, закатывая глаза к потолку, задергалась, застонала… Максим прижимал ее к себе с такой силой, что, казалось, девушка сейчас сломается, просто переломится пополам…
— О, Максим… Максим… Макс…
Девушка без сил обняла его за шею, прошептала:
— Я всегда тебя за это любила… ты знал.
Не одеваясь, они улеглись рядом на старом диване, закурили, медленно выпуская дым. Протянув руку, Тихомиров пощекотал девчонке пупок:
— Ну, хоть немножко расскажи — как ты? Не совсем ведь чужие.
— Это верно. — Ника усмехнулась. — Но, ты знаешь, я давно уже не доверяю никому — ни своим, ни чужим.
— И что? Помогает это в жизни?
— Как видишь…
— Вижу… что ты здесь, в этот вот чертовом Гулаге, а не на воле!
— На воле еще хуже, Макс! И поверь, это еще не предел. Будет еще… Ой… мне даже страшно делается.
— Гулагом этим, похоже, Микол заведует…
— Ха, Микол! И над ним люди есть… То есть нелюди.
— Трехглазые?
— Да при чем тут трехглазые? Трехглазые — это так… в общем-то такие же попавшиеся, как и мы… Есть и еще сволочи… Черт! — Девчонка словно опомнилась. — Чего это я с тобой разболталась?
