— Ладно, за самокритичность налью… И сам, пожалуй, здоровье поправлю… А лучше… знаешь что, Моня, закрывай свою лавочку, идем в нормальных условиях жахнем.
— Ну, меня-то никто не пасет, завотделением в отпуске, а если тебя твой «моргенштерн» хватится? Вполне возможный вариант, с учетом присутствия в клинике этого следователя.
— И черт с ними! — Сполохов стянул перчатки и бросил их в корзину. — Идем…
— Смотри, объявят тебя в розыск… — Ригельман с сожалением покосился на банку со спиртом. — К тому же я на мели.
— Угощаю. — Сполохов подтолкнул его к двери. — Все равно в таком состоянии ни дела, ни работы. Только прятаться. Так почему не в баре?
— Уважаю, — признался Моня. — Идем… …Настроение улучшилось гораздо раньше, чем прекратил бунтовать организм. Полумера, но хотя бы так. Сполохов заказал еще по одной и наконец начал воспринимать слова Мони. Тот уже полчаса развивал пространную теорию о вселенском заговоре. — …И вот ты мне скажи, как человек, всегда зрящий в самую суть, как патологоанатом, откуда эта странная общность методик?
— Ты о чем? Прости, я задумался…
— Я о власти, Олежек. Когда Нациями командовали бюрократы вроде Парсона, все было понятно. Есть крупные корпорации, есть их интересы, и вся политика завязана на лоббировании. То одни верх возьмут, то другие. Президент и премьер крутятся меж двух, а то и трех огней и находят компромиссы. Обычное дело. А что теперь? Вроде бы те же корпорации, те же структуры власти, но где конкурентная борьба? Они же все пляшут под одну дудку!
— Моня, тебе своих проблем мало? С чего ты вдруг в политику ударился?
— Ничего не вдруг, я всегда был социально активен. Это тебе все по барабану, а я смотрю и вижу. Это, знаешь ли, тоже почти талант.
— При отсутствии прочих, — поддел Сполохов.
— Пусть так. — Ригельман выпил и поморщился. Закусывать он снова не стал.
— Все равно не понимаю, что тебе не нравится. Ну, нет противоречий у власти и частного капитала. Чем плохо? Стабильность же.
— Тоталитарная стабильность — вот в чем дефект!
— А-а… понял, это Стокгольмский скандал тебя вдохновил. Я, пока с этими потерпевшими работал, тоже многого по сети наслушался. На девятом не выдержал, вырубил комп. Все об одном и том же бубнят: жесткость решений, закручивание дисциплинарных гаек… Но ведь это государство, Моня, дисциплинарная структура. Чего оно будет стоить, если не сможет жестко контролировать ситуацию в Галактике?
— Но это не оправдывает репрессии!
— А ты уверен, что в случившемся виновата полиция?
— Пока этого никто не опроверг. Да и если опровергнет, вспомни Айринский кризис. Тогда команда Парсона тоже убеждала народ, что война необходима, а как все обернулось? Вместо оружия массового поражения обнаружились неимоверные запасы золота. Вместо превентивного удара по опасному диктатору — секретный поход на Эльдорадо. Какое доверие после этого их словам?
— Сейчас у Наций другое правительство.
— Но народ-то практически тот же. Даже одного поколения с тех пор не сменилось. Как не верили Дворцу, так и не будут верить. Особенно если нынешние правители станут повторять ошибки давешних.
— Возможно, ты и прав.
— Еще бы!
Ригельман украдкой посмотрел по сторонам и вынул из кармана свой комп. Еще раз оглянувшись, он положил машинку на стол и жестом предложил Олегу сделать то же. Сполохов удивленно взглянул на приятеля, но выполнил его просьбу.
— Что там у тебя?
— Увидишь, — пообещал Моня, включая оба приборчика. — Есть коннект… Сейчас не смотри, дома полюбуешься.
— Что ты мне сбросил? Надеюсь, не вирус?
— Список! — шепотом ответил доктор. — Я работал над ним почти год! На досуге скользил по ссылкам в гиперсети и анализировал…
— Вот почему ты диссертацию никак не закончишь, — усмехнулся Олег. — Тебе надо было на политолога учиться, а не на врача.
— Так уж в семье принято, — вздохнул Ригельман. — Врачи, юристы и музыканты. Четвертого не дано.
— А в общих чертах, что за список?
— «Список Моральных Двойников-Сатрапов» — так я его назвал. Там почти сотня фамилий. Все занимаются разными делами: политикой, бизнесом, служат в силовых структурах и государственных учреждениях, на высших должностях, естественно, но все как один придерживаются принципа «железной руки». Понимаешь?
— Смутно.
— Дисциплина, неподкупность и упрямство, особенно в исполнении законов.
— Разве плохо?
— Ну вот, опять ты тормозишь! Я же не даю оценок — плохо или замечательно, — я указываю на закономерности и очень странную схожесть методов руководства! Один пример: президент «Райха» Жданов во всех публичных выступлениях говорит почти теми же словами и проповедует ту же мораль, что и наш главный полисмен Белкин. Разве это нормально? Президент Галактической Корпорации и полицейский — будто два брата-близнеца. По внутреннему содержанию, я имею в виду.
— Может, они состоят в одной партии? Как это называется… в «партии власти»?
— Вот именно, Олежек, вот именно! — Моня радостно подпрыгнул на стуле. — Партия, объединяющая олигархов, силовиков и высших политиков! Но, заметь, не желающая заявлять о своем существовании публично! Заговор! И помяни мое слово, в конце концов обязательно выяснится, что Стокгольмская расправа имеет к этому заговору прямое отношение! Я не берусь утверждать, что полицию на «свободников» натравили эти высокопоставленные заговорщики, все может быть совсем не так, но связь есть!
— Ну ты даешь! — Сполохов покачал головой. — Слушай, а мне ты этот список зачем сбросил? Мне же все равно, кто и чем занимается там, наверху. Лучше бы написал статью да отправил ее во «Времена» или в «Мировые новости». Серьезные издания, они быстро бы разобрались в ситуации, и, если ты прав, могло б закрутиться прибыльное дельце. Кроме того, карьера политолога была бы у тебя в кармане. Я-то тебе зачем?
— Если честно, для моральной поддержки, Олег. Ты единственный, кому я доверяю. Если ты прочтешь список и скажешь, что это бред, я без колебаний сотру все файлы и решительно похерю год кропотливого труда. Если нет, я смело пойду в «Эм Эн», клянусь!
— Ну, раз так… А раньше ты почему молчал? Я, глядишь, помог бы тебе чем-нибудь.
— Просто до вчерашнего вечера я не был уверен. А как только случилась эта трагедия в парке… Но вот тут как раз есть еще одно опасение. Если мой список окажется стопроцентно верным, я могу стать мишенью! Ведь это страшная тайна, и, возможно, те люди погибли из-за нее! Ну, или из-за чего-то, с ней связанного…
— Сукин сын, — вяло усмехнулся Олег. — Сначала втянул меня, а теперь предупреждаешь?
