— Сукин сын, — вяло усмехнулся Олег. — Сначала втянул меня, а теперь предупреждаешь?
— Я думал, ты мне друг! — всерьез обиделся Ригельман.
— Ладно, не дуйся, шучу. Конечно, я тебе друг. Если что, ляжем на стол рядом. Ты хочешь, чтобы тебя вскрывал Ногин или сам «моргенштерн»?
— Типун тебе на язык!
— Согласен, зашивают оба небрежно, после их работы у покойников никакого эстетического вида. Укажем в завещаниях Пастухова. Он парень аккуратный.
— Мертвяк ты бесчувственный, Олежек. Одно слово — прозектор!
— Ладно, Моня, мне, похоже, хватит… Пойду завалюсь спать. Утром договорим, хорошо?
— Но ты, если до утра не продрыхнешь, список мой прочти, пожалуйста!
— Постараюсь… …Проспать до утра Сполохов был бы рад, но ему не дали. В три часа ночи позвонил сам куратор морга. Олега всегда забавляло корявое название этой должности, но стоило шефу изложить суть проблемы, доктору стало не до веселья.
— Приезжай. Срочно.
— Три ночи, Карл, что за спешка?
— Здесь прокуратура и новый труп. По той же схеме.
— О чем вы? По какой схеме? С пулевым в голову?
— Да. И еще…
Шеф взял долгую паузу, нарушить которую Олег почему-то не решался. Неприятное предчувствие окатило его внутренности холодной волной.
— Это Ригельман… — наконец выдавил куратор.
Внутри у Сполохова все оборвалось. Он вскочил с кровати и начал лихорадочно одеваться. Руки снова дрожали, но теперь не с перепоя…
Первая леди Объединенных Наций, а по совместительству главный редактор «Мировых новостей» Наталья Томилина была женщиной на удивление молодой и красивой. Отправляя запрос, Сполохов был уверен в двух вещах: что если ему и ответят, то, во-первых, это будет какой-нибудь мелкий служащий, а никак не главный редактор. И если уж редактор — женщина, это обязательно должна быть энергичная старая грымза, пробившаяся на теплое местечко всеми правдами и неправдами. Ожидания не оправдались, и Олег немного растерялся. А если честно, растерялся совершенно. До сумбура в мыслях и неспособности четко сформулировать суть проблемы.
— Я хотел поговорить… у меня есть материал. Не мой, моего друга. Он погиб. Я не уверен, но мне кажется, его смерть как-то связана со списком.
— С материалом? — уловила Томилина, несмотря на бестолковость объяснений.
— Да, с ним. Вы посмотрите?
— Конечно, док. Только у меня есть встречная просьба. Ведь это вы проводили вскрытие жертв Стокгольмского инцидента? Как насчет интервью?
— Я… но прокуратура взяла с меня подписку о неразглашении…
— Отлично. Мы и не будем касаться деталей следствия. Вы просто выскажете личные впечатления и предположения, а в конце вскользь упомянете следователей, которые брали с вас такую подписку. Годится?
— Не знаю, мне надо подумать.
— Конечно. — Наталья очаровательно улыбнулась. — Сбрасывайте ваш материал.
Сполохов уже рассмотрел ее более внимательно, но первое впечатление от этого не испортилось. Ей было не больше тридцати пяти, и она знала себе цену. И цена эта была чрезвычайно высокой. А потому выглядела Наталья классно. Именно так. Олег в подобных вопросах разбирался досконально. Ее шарм и потрясающая красота обезоруживали. Они заставили Сполохова испытать давно забытое ощущение благоговейного трепета. Как у романтично настроенного школьника…
Пока он изучал внешность редакторши, она успела пробежать взглядом список и сделать некие выводы. Ни выражение лица, ни интонации не изменились, но выданное Томилиной резюме Олега крайне огорчило.
— Не годится.
— Но почему?! Я уверен, что между Стокгольмской расправой, гибелью моего друга и этим списком существует связь!
— А я не уверена. В списке фигурируют фамилии весьма влиятельных и уважаемых людей. Бездоказательно обвинять их в чем бы то ни было — абсурдно. Кроме того, это опасно.
— Но я не обвиняю, я только указываю на связь…
— Я уверена, никакой связи нет.
— Послушайте, Наталья… Дмитриевна, моего друга убили сразу после того, как он сбросил этот список в мой комп! Убили из того же оружия, что и тех людей в парке. И вы не видите связи?!
— Этого мало, господин Сполохов. На одном сходстве оружия версии не построить.
— А факт странной предусмотрительности моего товарища? Возможно, он чувствовал, что за ним следят.
— Это тоже не доказательство. Он пересылал файл по сети?
— В том-то и дело, что нет! Он сбросил его напрямую через инфрапорт. Об этом мог узнать только тот, кто за ним следил. Вживую, понимаете? Сидел неподалеку, слушал нашу беседу и видел, что мы делаем.
— Всего лишь версия.
— Следователь Генеральной прокуратуры Ульрих, требуя отдать ему пулю, давил на доктора Пастухова, который делал вскрытие. Но в теле моего товарища пули не было. Она прошла навылет, так же как и в шестнадцати предыдущих случаях.
— Которые… вели вы или Ногин?
— С теми несчастными мы работали всей бригадой, а сейчас… погибший был моим другом… я не смог… вернее, не захотел…
— Понимаю. — Наталья сочувственно взглянула на Олега.
— Однако в заключениях по «стокгольмским трупам» было написано, что пули найдены. Понимаете?
— Но вы в заключениях этого не указывали? — заинтересовалась Наталья.
— Вот именно. Не знаю, что писали другие, но в себе я уверен. Я отправлял заключения на больничный сервер в одном виде, а оттуда они уходили уже «дополненными». Но с моей подписью. Ульрих мне не верит и грозится завести дело о фальсификации улик.
— Постойте, а сами пули у него имеются?
— Не знаю. Наверное, да, раз он так со всем этим носится.
— Вот видите, стоило спуститься с небес на землю, появился реальный материал. Его мы с удовольствием возьмем в производство. Я распоряжусь, чтобы темой занялся сам Фредериксен. Это наш лучший кримрепортер, вы, наверное, о нем слышали.
— Кто о нем не слышал? — Сполохов вздохнул. — Но это не то, чего я хотел.
— Как знать? Никогда нельзя быть уверенным, куда выведет тропинка. Ханс приедет ближе к вечеру. Вы будете в клинике?
— Да, сегодня я дежурю. До свидания.
— Всего хорошего, доктор…
Олег выключил комп и помотал головой, будто отгоняя наваждение. Эта обаятельная редакторша обошлась с ним как добрая тетушка с наивным племянничком. Приласкала, вручила конфетку и отпустила погулять. Лишь бы не хныкал под дверью их с дядюшкой спальни и не подслушивал то, чего ему слышать пока не положено. Обидно!
Сам не зная зачем, Сполохов встал с дивана, подошел к двери и выглянул в коридор. Поблизости от ординаторской не было ни одного живого. Олег запер дверь и заблокировал замок изнутри. После этого он вернулся к своему компу и снова вывел список. Комп лежал у доктора на колене, и потому голопроекция текста повисла в метре от пола. Фамилии и первые имена. Вот и вся информация. Никаких пометок или комментариев. Моня почему-то думал, что в комментариях этот документ не нуждается. Для Ригельмана, возможно, так и было, но «социально неактивному» Олегу большинство фамилий ни о чем не говорило. И порядок их размещения тоже оставался загадкой. Почему не по алфавиту? Может, Ригельман расположил их по высоте занимаемой должности? Нетрудно проверить…
