Наверно, рассмотрев вблизи подобное чудо природы, и умирать будет не так жалко… Хотя нет, вру!.. Умирать — это, наверно, всегда неприятно.
— Двадцать четыре гнезда! — обрадованно заявил Мелкий. — Нам бы так сидеть и балду гонять!..
— Сидеть? Где? — переспросил я, хотя всё-таки понял, о чём речь.
— Да на спине! — пояснил Мелкий.
Но я уже не слушал.
Я смотрел вниз, на спину.
И думал.
Думал о том, что нашёл выход.
Выход, который может кому-то показаться идиотизмом. Выход, отдающий авантюризмом и налётом сумасшествия. Выход, который всем нам очень нужен!.. Очень-очень нужен!..
— Вано, э? Чё завис? — пощёлкал пальцами у меня перед носом Мелкий.
— Да ты ж долбаный гений! — я радостно сгрёб гопника в охапку.
— Чего это я долбаный? — опасливо удивился Мелкий, выползая, как червяк, из дружеских объятий.
— Верёвка! Нужна верёвка! Много верёвок! Метров двадцать!!! — заорал я. — Где верёвки?!
— Да там они! — крикнула девушка, сидевшая неподалёку, а потом указала в сторону госпиталя. — Чего орёшь-то?
Я тут же сорвался в указанном направлении. А следом за мной понеслись Мелкий с Трибэ. Моё странное поведение, конечно, многие заметили, но не придали значения. Непонятно было только одно: почему ещё никто не додумался до того же, до чего и я?!
Верёвки у лазарета валялись не просто так. Вера и девушки, помогавшие ей, делили их на обрезки, чтобы бинтовать раны. Чистые бинты были отданы тем, кто ещё мог на ногах стоять. А вот такие грубые замотки, прокипячённые наспех, использовали для тяжёлых раненых.
Верёвок у нас было — завались!.. Я схватил сразу две и принялся поспешно отмерять двадцать метров. Мерял в локтях, памятуя о том, что от локтя до сгиба ладони где-то около тридцати сантиметров.
— Вано, а ты чо ваще? — удивлённо спросил Мелкий.
— Ты же не собираешься спускаться ей на спину? — уточнил Трибэ, заставив меня замереть.
— Именно это я и собираюсь сделать! — сообщил я. — Причём прямо сейчас!..
— А вот это чот уже ваще… — ошарашенно заметил Мелкий. — А если она свалит, тогда как обратно?
— Мелкий, а я не собираюсь обратно! — ответил я. — Эти звери ходят с востока на запад, к морю! Так СИПИН сказал. Там они пьют. А море — это не горы. Не эти сраные, каменные, полные бестий, опостылевшие горы!.. Море — это, сука, за пределами гор!..
— И ты думаешь, тебя там ждут? — с сомнением спросил Трибэ, глядя, как язык гиганта с треском ломает растительность прямо перед нашим скальным навесом.
— А мне пофиг! — сообщил я и указал на башку зверя. — Ему ведь пофиг, что у него на спине гнёзда вьют! А летуны чуть легче нас, так?
— Ну так…. Да… Но как-то сомнительно! — заметил Трибэ.
— Что у вас тут? — к нам подошла Кострома.
— Тётя Кострома! Этот балда собрался съе… Свалить на гигантской черепахе! — пожаловался на меня Мелкий.
— На какой? — не поняла Кострома. — Кто свалить собрался?
— Он! — указал на меня Мелкий.
— На этой! — пояснил одновременно с ним Трибэ.
Вокруг собирался народ. Я уже самозабвенно связывал набранные верёвки в один толстый канат. Надо было успеть! Ну пока меня не ещё не начали останавливать.
— Вано! — хохотнул Пилигрим. — А коняжка-то тебе по плечу?
— Да плевать! — с улыбкой счастливого идиота ответил я. — Мне бы только конкурентов согнать!
— Эм… Ты серьёзно? — озадаченно спросила Кострома. — Ты же там сдохнешь просто!
— Ну и ладно… Может, и сдохну! — согласился я. — Но слушай, Кострома… А тут мы не сдохнем?
— Ну… — Кострома с сомнением посмотрела на тела раненых. — Бросаешь нас всех?
— С чего ты взяла?! — на этот раз удивился уже я. — Нет, ты не подумай… Если тебя смутило, что я собрался конкурентов сгонять, то вы, народ — не конкуренты! Конкуренты — это летуны!..
— Так, а… — Кострома растерянно смотрела на меня.
— Я сейчас спущусь вниз! И пойду валить летунов! — сообщил я. — Я попробую один! Буду драться, как лев! Как разъярённый тигр! Но вообще я рассчитываю, что вы присоединитесь… Что мне, в одиночку нам жилплощадь отбивать?!
— А раненые? — возмутилась Вера.
— А раненых тоже можно спустить на верёвках! — сообщил я и указал на подошедших питомцев. — И этих — тоже! Так что, народ… У нас два часа! А этот гигант — мелкий и худой. Может, даже девочка! И даже на диете! В общем, давайте не тупить!..
Я закинул моток верёвки на плечо. И, протиснувшись сквозь толпу, подбежал к своему рюкзаку. Быстро скатал спальник, прикрепив его сверху — и кинулся к краю скального навеса. Люди шли за мной, но, кажется, не верили, что я собираюсь сделать именно то, что только что пропагандировал.
К счастью, на скальном навесе хватало крупных валунов тяжелее меня. Некоторые были такими, что и пять человек удержат. Привязав к одному из них свой импровизированный канат, я скинул вниз свободный конец. А затем подобрался к краю и посмотрел, достаёт ли тот до спины гиганта.
Достал! Даже с запасом!..
Убедившись, что спускаться можно, я сунул копьё под рюкзак и схватился за канат. Обернулся к людям из моей группы, подмигнул им… И прыгнул вниз, упёршись ногами в камень.
Страшно было так, что зубы друг о друга стучали… Но я очень старался сохранять бодрое выражение лица.
Однако всё равно услышал дружный испуганный вздох… А через несколько секунд сверху показались головы моих спутников.
Первые пять метров пути я проскакал бодро, отталкиваясь от скалы ногами и сдирая руки о грубую верёвку. Дальше стало тяжелее…
По канату я когда-то ползал. Так что знал и теорию, и практику. Вот только канаты в спортивных залах… Скажем так, немного отличались от того, по которому полз я. В общем, спускаться приходилось очень аккуратно, по чуть-чуть. Чтобы не оказаться у цели со стёсанными до локтя руками.
А ещё было немного боязно, что на меня вот-вот накинутся летуны. Но метр проходил за метром… Руки не стирались, а летуны всё ещё пребывали в экзистенциальном шоке.
