– Плата.
Хозяин постоялого двора подошел к рюкзаку, заглянул внутрь и обомлел. Тот доверху был набит автоматными патронами, в рожках и россыпью.
Штык, сглотнув слюну, с трудом отвел глаза от такого богатства. Стараясь выглядеть спокойным, сказал:
– С одного человека в день пять патронов. Ужин за отдельную плату. Кипяток бесплатно.
Троица закивала головами, словно китайские болванчики, а владелец рюкзака вновь произнес:
– Плата.
Штык отсчитал пятнадцать патронов, положил на стол, объяснил:
– За постой.
Потом еще девять:
– Ужин.
Ночные гости снова закивали.
Хозяин гостиницы сгреб со стола патроны, стал рассовывать их по карманам. Один выскользнул из рук и упал под стол. Штык нагнулся и подобрал патрон с пола. Когда разгибался, взгляд его упал на обувь одного из постояльцев. Новенькие «берцы» со шнуровкой и толстой подошвой – мечта многих обитателей метро. Вот только левый ботинок был одет на правую ногу, а правый – на левую.
Штык засунул патрон в карман, растянул губы в неискренней улыбке:
– Сейчас ужин принесу. И чай.
Молчаливые кивки.
Странные постояльцы.
С тех пор как Штык подался к «радиалам» и обзавелся своим бизнесом, в номерах какой только народец не останавливался. Были тут и беженцы, спасавшиеся от мора, войн или нашествий мутантов. Частыми гостями были сталкеры, отдыхающие душой и телом с местными красотками после вылазок на поверхность. Изредка на ночлег останавливались молчаливые зомби-хантеры, от одного взгляда на которых хотелось забиться в самый дальний угол станции и не высовываться оттуда до утра. Новые же постояльцы не поддавались ни одной классификации.
В столовой было пусто. Глеб с Данькой ушли выносить помои, Оксанка драила полы. Поэтому Штык лично понес постояльцам чайник, тарелки с кашей, лепешки, три крысиные тушки на шампурах.
– Ужин, – поставил он поднос на стол.
И вновь молчаливые кивки.
Хозяин постоялого двора помолчал, что-то хотел сказать, но передумал и вышел. Уже почти дойдя до своей палатки, Штык вспомнил, что забыл связку ключей на столе у новых постояльцев. Пришлось возвращаться назад.
Отвернув клапан палатки, он нарочито беззаботным голосом произнес:
– Извините, гости дорогие, я тут у вас…
Окончание фразы повисло в воздухе. Камуфляж, ботинки, очки валялись на полу, а на двух кроватях в тусклом свете лампы колыхалась розоватая слизь.
Штык явственно чувствовал, как на голове зашевелились волосы. Лизуны! В метро любой ребенок знал об этих туннельных тварях. В ротовой полости у них имелся иссиня-черный мясистый язык, которым они намертво приклеивались к жертве и постепенно вытягивали из организма всю жидкость. За этот язык обитатели метро и прозвали их лизунами. После встречи с ними от человека обычно оставались одни воспоминания… Но как лизуны научились принимать облик людей и даже имитировать человеческий голос?
Из оцепенения хозяина постоялого двора вывел сильный удар в спину. Штык не удержался на ногах и упал на колени. Обернулся.
Третий лизун, еще одетый в камуфляж, возвышался над ним:
– Надо стучаться. Плохо не стучаться. – Неловким движением он стянул респиратор и панорамную маску. – Здравствуй, вкусный ужин. Кипяток бесплатно.
* * *
Штык, оглядываясь, подошел к Оксанке.
– Как дела? – спросил он.
Девушка пожала плечами:
– Все тихо. Скоро смена заканчивается.
– Вот что, – начал Штык, стараясь не смотреть ей в глаза, – в семнадцатый номер новые постояльцы заселились, надо бы им жрачку отнести. Прямо сейчас.
– Хорошо, – кивнула девушка, – сделаем.
– Вот и отлично, – натужно улыбнулся Штык, – а я тебе помогу. Еды заказали гору – наверное, долго были в пути.
Когда Штык зашел в палатку, все уже закончилось. Оксанкины вещи были разбросаны по полу, лизуны сыто урчали.
– «Будь как дома, путник, я ни в чем не откажу», – натужно просипел один из них и похлопал отростком Штыка по щеке. На лице хозяина гостиницы осталась противная клейкая слизь, но он не рискнул ее вытереть – вдруг это взбесит лизунов? И как только эти твари научились принимать облик людей и даже имитировать человеческий голос?
– Завтра ждать новый ужин. Приводить ужин – оставаться жить. Ты понял?
– Я понял, – одними губами прошептал Штык.
– На выход, – приказал лизун, который был в этой троице главным.
* * *
…Он рискнул зайти в палатку лишь минут через двадцать. Лизуны уже почти закончили свою трапезу и теперь колыхались на гранитном полу, втягивая остатки вечернего гостя. Возле стола лежали вещи, которые лизуны вытряхнули из карманов очередной жертвы. С десяток автоматных патронов россыпью, два полных рожка, самодельный портсигар с сигаретами, нож, фонарик, огрызок простого карандаша, апрельский номер «Вестника Коммунистической партии Метро» с передовицей «Товарищ Москвин призывает не поддаваться на провокации» и моток веревки. И старенький «калаш».
Один из лизунов сытно рыгнул и отполз к кровати в дальний угол палатки.
– «Будь как дома, путник, я ни в чем не откажу», – снова хрип главного лизуна, снова противное похлопывание по щеке. – Завтра приводить ужин – оставаться жить. На выход.
Штык натянуто улыбнулся и вышел.
Уже месяц как он поставлял этим постояльцам ужин. В основном – одиноких путников, что транзитом следовали через Белорусскую. Пропали – и ладно. Кто их будет искать? С Оксанкой тоже все гладко прошло. Вещички из ее палатки он забрал, а всем сказал, что нашла девка себе хахаля, уволилась и укатила с ним на Крестьянскую Заставу.
Штык добрел до столовой, взял миску с кашей, уселся в дальнем углу.
– «Будь как дома, путник, я ни в чем не откажу, я ни в чем не откажу», – пропел кто-то у него над головой и хлопнул по плечу.
Хозяин постоялого двора от неожиданности вздрогнул и выронил ложку. Поднял голову. Перед ним с глуповатой ухмылкой на пьяной лоснящейся роже стоял Гонза. В руках две кружки с брагой.
– Штык, ты чего такой нервный? У тебя такой вид, будто стаю церберов увидел.
– Задумался.
– Не надо думать. Давай лучше выпьем за процветание Белорусской.
Штык влил в себя содержимое кружки, поморщился. Легче не стало.
– Да что с тобой, друган? – не отставал Гонза. – Какой-то молчаливый стал, задумчивый. Давай лучше твою любимую споем.
И сам тут же затянул:
– «Будь как дома, путник, я ни в чем не откажу, я ни в чем не откажу. Множество историй, коль желаешь, расскажу, коль желаешь, расскажу!»
Штык внимательно посмотрел на торговца. Неужели эта гнида купеческая что-то пронюхала про постояльцев?
– Чего не поешь? – удивился Гонза. – Пой! Пой свою любимую!
