– А с колодцем-то что? – перебил Валерка.
– Засыпали тот колодец, не стали дальше рыть – думаю, и тут не обошлось без Элины. Отпугнула она копателей, не хотела, чтобы без приглашения в ее владения приходили. Пока стоял рядом хоть один храм, была на нее управа, а когда приключилась Катастрофа, и последний храм пришел в запустение, ведьма совсем разошлась. Принялась еще усерднее людей в подземелья заманивать. Говорят, шталкеры из Рейха пропадали в этих местах нередко.
– Их там снайпер отстреливает, – возразил кто-то. – И правильно, нечего им на территорию Полиса соваться.
– Может, и снайпер, но думаю, без ведьмы тут тоже не обходится. Она фашистов терпеть не может, хотя, в принципе, кем угодно закусить готова.
– А ты-то откуда знаешь?
– Да мне знакомый один рассказывал, Игорь. Даже шрам показывал, что остался у него на память от ведьмы. Ему удалось живым от нее уйти – видно, слово заветное знал.
– Так он что, фашист, Игорь твой? – с подозрением уставился Максим на рассказчика.
– С чего ты взял? – обиделся Петрович. – Врач он.
– А радиация ведьму не берет?
– А что ей от радиации сделается? Это ж нежить, нечистая сила.
– Так Пашков дом же рядом с Великой Библиотекой. Его, небось, библиотекари стерегут…
– Дык это нам нужно их бояться, а ведьма-то с ними отлично ладит. Все про них знает, и про биомассу кремлевскую тоже. Даже про черных знает. Древняя это ведьма, и спастись от нее трудно. Тем более, подручных у нее много, которые обычно в виде кошек являются. Не зря еще до Катастрофы предупреждали знающие люди – не кормите голубей и кошек возле Великой Библиотеки. Но не слушали их тогда, а напрасно.
– Ну и глупости, – заворчал Тимофей и даже зашипел от злости, встопорщив усы.
– Вовсе не глупости, – возразил Петрович. – Нужно ребятам на всякий случай знать ее повадки, чтоб хоть как-то защититься. Элина может обернуться кем угодно, потому надо всю свою одежду, даже нижнюю, осматривать внимательно, когда сверху приходите. Может комаром обернуться – и не заметите ее. А если она крови чьей-то отведала хоть капельку – считай, все, пропал человек. Достанет, изведет. Умеет Элина глаза отводить, может прикинуться мужчиной, девушкой, ребенком… Правда, знающие люди говорят, что и тогда можно спастись – если заговорит с тобой, хоть в каком обличье, не отвечать ей ни за что, словно не видишь ее.
– А может она в вошь превратиться? – задумчиво спросил Валерка, почесывая зудящую красную точку на коже чуть выше поясницы, появившуюся вскоре после прошлого выхода на поверхность.
– Не знаю, – с сомнением протянул Петрович.
Тимофей выжидательно смотрел на Максима. Тот колебался. Его смущали даже не байки про ведьму, а вичухи на куполе Храма и другие опасности, подстерегающие наверху. Но в конце концов жажда приключений одержала верх. К тому же Тимофей поклялся, что бывал уже на поверхности не раз и места эти знает хорошо.
Валерка, правда, что-то неуверенно пытался возразить, но Максим высмеял его, и в конце концов друг нехотя согласился идти с ними.
– Вот и славно, – промурлыкал Тимофей и блаженно потянулся, щуря на огонь желтые глаза. – Собирайтесь, да и пойдем, уже дело к ночи.
Открылись гермоворота, и сталкеры, поднявшись по ступеням, оказались наверху. Максим тут же поглядел напротив – туда, где возвышались белые стены храма. Кажется, вичухи сидели в гнезде, однако беспокойства не проявляли. Осторожно, стараясь держаться под защитой стен, троица двинулась по Волхонке, обходя ржавые остовы машин, перешагивая через стволы деревьев – и откуда только они взялись в таком количестве, бульвар-то остался позади?
С левой стороны, возле полуразрушенной автозаправки, раздался шорох в кустах. Максим схватился за автомат, но шум быстро стих. Справа, со стороны реки, послышался громкий плеск, затем жалобный вой, внезапно оборвавшийся. Кажется, там кого-то съели. Максим порадовался, что реку отсюда не видно – впрочем, доносившиеся оттуда звуки не давали забыть, что она совсем рядом.
Слева показались разлапистые деревья перед входом в музей, колонны которого смутно белели в темноте. Чьи-то красные глаза сверкали из-под нижних веток. Но звери лишь следили за сталкерами, не решаясь напасть. По правую руку потянулись невысокие домики-шкатулочки с вывесками, прочесть которые было уже затруднительно.
Так близко к Кремлю Максиму еще не случалось подходить, и он напрягся, стараясь ни в коем случае не поднимать глаза, не глядеть вперед, в просвет между домами впереди. Но вот они свернули вправо, в переулок, и Максим вздохнул облегченно. Фонарик осветил вывеску «Продукты», и радость охватила парня – не соврал усатый! Про ведьму он к тому времени и думать забыл.
Максим с Валеркой шагнули вслед за Тимофеем внутрь. Там все было разбросано в ужасном беспорядке, словно в магазине происходило сражение. Парни принялись набивать рюкзаки всякой всячиной. Много всего здесь было, глаза так и разбегались – и пачки чая, настоящее сокровище, и какие-то жестяные банки, и коробки в блестящих обертках, совсем не пострадавшие от сырости. Столько добра! Максим уже представлял, как они принесут все это на станцию, и какими глазами будет смотреть на него Машка.
С набитыми рюкзаками они с Валеркой вышли на улицу, и тут Максим заметил, что Тимофей куда-то делся. Они пару раз позвали – впрочем, не слишком громко, чтобы не привлечь нежелательного внимания, – а потом Максим решил, что взрослый мужик сумеет сам за себя постоять, да и не искать же его теперь по всей округе. А обратно на Кропоткинскую они и без усатого доберутся, он свое дело сделал.
Но едва они успели сделать несколько шагов, как заметили движение. Максим вскинул автомат.
– Не стреляй! – крикнул Валерка. – Это ребенок.
Перед ними стояла совсем маленькая девочка в лохмотьях и указывала ручонкой в ближайший подвал.
– Папа. Там папа.
– Максим, подожди, я сейчас, – Валерка быстро скинул рюкзак и шагнул в темный провал вслед за малышкой.
– Стой, куда ты? – растерянно окликнул друга Максим. Но тут неведомо откуда взявшийся здоровый черный кот кинулся на него, и следующие несколько секунд парень, как мог, от него отбивался. Потом вдруг исчезли все – Максим с изумлением оглядывался по сторонам. Ни друга, ни замухрышки в лохмотьях, ни даже кота.
– Валера! – заорал Максим в черный провал. Но ответа не было. Парень стоял в нерешительности. И вдруг ему ясно послышался звук, от которого он похолодел – зловещее старушечье хихиканье.
Максим в ужасе кинулся бежать. Ноги сами донесли его до Кропоткинской – правда, несколько раз он спотыкался и падал. Ему казалось, что за ним кто-то гонится, но оглядываясь, он никого не замечал.
