В голове у него все смешалось. Только что он лежал в объятиях Ширли, слушал музыку, и все было замечательно. А теперь полиция, и крик: «Убей копа!», и пожары. Повсюду поджигатели. На встрече их не было. Большинство их разыскивает полиция. Они прислали своего представителя на встречу и согласились, что демонстрация будет мирной…
С крыши горящего здания спрыгнул человек. Внизу некому было подхватить его, и он растянулся на ступенях, как сломанная кукла. Изо рта лилась кровь, ярко-алая полоска на розовых мраморных ступенях. Над другим зданием к небу тоже поднялось пламя. Появилось еще много полицейских, они начали окружать толпу заграждениями.
Из военной машины появился штатский, его яркая одежда контрастировала с тусклой синевой полицейских мундиров. Полицейские с поднятыми щитами окружили его. Штатский закричал в громкоговоритель:
— Зачитываю закон 1998 года с поправками. При возникновении толпы, которая представляет опасность для общественной и частной собственности и для жизни граждан и налогоплательщиков, законные представители власти имеют право приказать толпе разойтись и предупредить, что неповиновение этому приказу будет рассматриваться как мятеж. Представители власти должны дать достаточно времени…
Марк знал этот закон. Он участвовал в его обсуждении в школе. Пора убираться отсюда. У местного мэра вскоре будет достаточно полномочий, чтобы покончить с этой дикой сценой. Он может даже вызвать военных — американских или из Совладения. Теперь ограждения стояли по обе стороны от толпы, но полицейские еще не преградили доступ в здания. Впереди дверь, и Марк потянул к ней Ширли.
— Пошли!
Но Ширли не пошла с ним. Она вызывающе стояла, безумно улыбаясь, грозила кулаком полицейским, выкрикивала проклятия. Потом повернулась к Марку:
— Если струсил, убирайся, малыш. Проваливай.
Кто-то передал по кругу бутылку. Ширли отпила из нее и протянула Марку. Он поднес бутылку к губам, но пить не стал. В голове шумело, он чувствовал страх. «Нужно бежать, — думал он. — Бежать, как от огня». Мэр кончил зачитывать закон…
— Равенство сейчас! Равенство сейчас! — Крики действовали заразительно. Теперь кричала половина толпы.
Полиция бесстрастно ждала. Время от времени офицер поглядывал на часы. Потом кивнул, и полицейские двинулись вперед. Четыре техника взяли шланги и принялись направлять струи пены из машин поверх голов приближающихся полицейских. Липкая жидкость брызгами падала вокруг Марка.
Марк упал. Он попытался встать, но не смог. Все вокруг падали. Все, чего касалась жидкость, становилось скользким, и никто не мог устоять. Но на полицию жидкость не действовала.
«Мгновенная банановая кожура», — подумал Марк. Он видел на триви, как ее используют. Когда ее показывали по триви, все смеялись. Но теперь это совсем не казалось забавным. Несколько попыток показали Марку, что уйти он не сможет; он едва мог ползти. Полицейские быстро приближались. Об их щиты ударялись камни и бутылки.
Поджигатели в черных одеждах доставали из карманов флакончики спрея. Побрызгав на подошвы и ладони, они вставали. И стали уходить сквозь беспомощную толпу, подальше от полиции, к пустому зданию…
Цепь полицейских достигла группы Марка. Копы помахивали дубинками. Они разговаривали негромко, слишком тихо, чтобы услышать издалека.
— Время, — сказал один из них.
— Да, теперь наша очередь, — согласился его товарищ.
— Кто-нибудь заявляет о статусе налогоплательщика? — Полицейский холодно разглядывал группу. — Говорите.
— Да. Здесь. — Один парень попытался встать. Снова упал, но протянул свою идентификационную карточку.
— И здесь. — Марк попытался достать свою.
— Штрейкбрехер! — закричала Ширли. Она набросилась на парня. — Лицемер! Свинья! Доносчик! — Остальные тоже кричали. Марк увидел полный ненависти взгляд Ширли и снова сунул карточку в карман. Для этого будет время позже.
Два полицейских схватили его. Один поднял его за ноги, другой за плечи. И отнесли на тротуар. Подняли, и тот, что держал за плечи, выпустил их. Последнее, что запомнил Марк, когда головой ударился о тротуар, был издевательский смех полицейских.
* * *
Пристав выглядел гротескно, с усами, как у Уайатта Эрпа,1 и с большим животом, перевешивавшимся через пояс. Скучающим голосом он прочитал:
— Дело 457–984. Народ против Марка Фуллера. Мятеж, агрессивное нападение, сопротивление при аресте.
Судья сверху вниз глянул со своего места.
— Признаете ли вы свою вину?
— Признаем, ваша честь, — ответил защитник Марка. Зовут его Зоуэр, и он берет не очень много. На более дорогого адвоката у отца Марка не было денег.
«Но я не виновен, — подумал Марк. — Не виновен». Однако, когда он сказал об этом адвокату, тот презрительно ответил:
— Помалкивай. Или будет хуже. Мне и так с трудом удалось добиться снятия обвинения в заговоре. Просто постарайся выглядеть невиновным и ничего не говори.
Судья кивнул.
— Можете что-нибудь сказать в его оправдание? Зоуэр положил руку на плечо Марку.
— Мой клиент отдает себя на милость суда, — сказал он. — Марк раньше никогда не попадал в неприятности. Он действовал под влиянием дурной компании и опьянения. У него не было намерения совершить преступление. Просто недостаточно рассудительности.
На судью это не произвело впечатления.
— Что говорит народ?
— Ваша честь, — начал обвинитель, — народ устал от студенческих волнений. Это не шалости молодых налогоплательщиков. Это сознательный мятеж, заранее спланированный.
У нас есть запись того, как этот хулиган ударил офицера полиции. Офицер получил три перелома, разрыв почки и другие повреждения. Удивительно, что он вообще выжил. Мы можем также доказать, что после объявления мэра обвиняемый не пытался уйти. Если защита опровергает этот факт…
— Нет, нет, — торопливо заговорил Зоуэр. — Мы признаем, ваша честь. — Он пробормотал про себя, так, чтобы слышал только Марк: — Нельзя допустить, чтобы они прокручивали запись. Вот тогда судья по-настоящему рассердится.
Зоуэр встал.
— Ваша честь, мы признаем дурное поведение Марка, но не забудьте, он был под влиянием наркотика. К тому же, в действительности он не бил полицейского, просто перехватил его дубинку. Марк был с новыми друзьями, которых знал не очень хорошо. Его отец уважаемый налогоплательщик, менеджер «Дженерал фудз» в Санта-Марии. Марк раньше никогда не подвергался аресту. Я уверен, он усвоил урок.
«А где Ширли, — подумал Марк. — Ее политик-отец каким-то образом устроил так, что ей даже не предъявили обвинение».
