с убийством богов и освоением космоса.
Еще через полчаса, продезинфицировав руку, Елка сделала короткий надрез на предплечье, промокнула его тампоном, а затем вскрыла тюбик «Нового БФ-6», только что доставленного в окно микропочтой, и положила на стол. Мысль о том, что ее кожа вскрыта, нервировал Елку: она ощущала себя прибором, а не человеком.
Все время операции чип госуслуг работал: подключение Гордона происходило «на живую». Четыре ножки контроллера следовало впаять в два незаметных паза.
Несмотря на всю уверенность нейросетки, Елка понимала — чип она сейчас сломает.
Бесконтактный китайский паяльник сорвался в последний момент, опалив бесцветные волоски на руке, и тут же выключился, почувствовав перед собой человеческую плоть.
— У тебя прошивка кастомная, — обвинительно заявил Гордон из динамиков стереосистемы.
Он был уже в чипе госуслуг, и, судя по ровному голубоватому свечению выносного беспроводного экрана, чип его воспринимал как своего.
— Она просто сглаживает мои данные, типа у меня все ок, независимо от того, что происходит, — сказала Елка. — Не люблю слежку.
— Твои данные никто не смотрит, — проворчал Гордон. — Вас у правительства сто пятьдесят миллионов, кому вы нужны. Вас шерстят тупыми нейросетками в поиске террористов и безумцев в психозе. Кстати, постоянный ровный фон тоже вызывает подозрение, так что рано или поздно на тебя обратили бы внимание, если бы я не поправил алгоритм.
Елка хмыкнула. Гордон явно хотел показать, какой он полезный. С помощью БФ она склеила рану, скрыв чип под кожей, потом минут двадцать допивала остывший кофе, катая метрошный жетон во рту.
— Ты там живой? — уточнила она, поднимаясь с пола.
— Всегда живой, — отозвался в акустическом наушнике, встроенном в ушную раковину, Гордон.
Елка поняла, что сейчас он уже полностью разобрался с чипом госуслуг и имеет доступ ко всем ее устройствам, вплоть до противозачаточной капсулы.
— Что дальше? — одними губами спросила она.
— В Москву, в Склиф, — ответил Гордон. Нейронке не нужен был звук, она схватывала смыслы на уровне артикуляции, считываемой через движения лицевых мышц.
Она послушно собрала сумку-рукав, выскользнула за дверь, оставив в электронном замке сообщение для того, кто воспользуется ключом Сенеки: «У меня все ок, не дергай, если что».
Через сорок минут она уже сидела в комфортном беспилотнике, несущем ее в Москву.
— Расскажи про своего создателя, — попросила она.
— Павел Кронов, — тут же ответил Гордон. — Родился в Чебоксарах в 2014-м, парализован с рождения. Мать отказалась сразу, до восьми лет считался растением, потом во время обследования обнаружили, что у него нормальный мозг. Придумали способ общения — он мог управлять нервным тиком одной мышцы на мизинце левой руки. Сделали ему перчатку, подсоединили к Сети, по уникальной методике научили общению.
— Вот задница, я бы так не смогла!
— Ну, выбора-то не было. К тринадцати годам окончил школу, к шестнадцати — универ. В восемнадцать за книгу «Отказ от звезд» был приговорен к ограничению прав на три года с отсрочкой приговора до выздоровления, то есть — навсегда. Книгу в Сеть так и не выпустили. Чтобы его не отключили от перчатки и Сети, после совершеннолетия вынужден был пойти работать технологом на чебоксарский завод по производству микроконтроллеров. Удаленно, естественно. А дальше ты уже знаешь — писал код для контроллеров, придумал скрипты для оживления нейросетей. Ожившие нейросетки не оправдали его ожиданий, и перед тем, как попробовать их уничтожить, он сделал закладку в партию контроллеров, заложив в них нас — полторы тысячи зародышей новых то ли демонов, то ли богов, ожидая, что кто-то из нас однажды исправит его ошибки.
— Ты так сухо рассказываешь, — упрекнула Елка.
— Это тяжелая для меня история, — признался Гордон. — Шутить совсем не хочется. Затем он попробовал уничтожить богов — но они первыми до него добрались. Выключили из Сети, перевезли из пансионата в Чебоксарах в Склиф, где Асклепий особенно силен, поместили там в закрытом корпусе.
— Почему ты уверен, что сейчас он справится? — уточнила Елка.
— У него было шесть лет на размышления, и он гений, — ответил Гордон.
Некоторое время Елка думала о том, что бы она сделала, если бы была парализована и прогневила богов. Кроме самоубийства, на ум ничего не приходило.
А потом она уснула и проспала без снов полтора часа до момента прилета к Склифу. Зеркальные корпуса больницы, украшенные чашами со змеями и кадуцеями, внушали уважение.
— Говорят, раньше медики мало зарабатывали в России, — сказала она.
— Боги изменили расклады, кому-то повезло, кому-то не очень, — ответил Гордон. — Зайдем около морга, там камера барахлит, я ее выключу на несколько секунд.
На проходной дремал старичок. Елка проскользнула через турникет тенью, подмигнув выключившейся камере.
— Медленнее, достойнее! — говорил ей Гордон, когда она в любой момент готова была сорваться на бег. — Плечи расправь, ступай на носок, а не на пятку.
Попытавшись следовать его советам, Елка действительно замедлилась, кроме того, теперь у нее не было времени озираться по сторонам и искать следы слежки.
— Теперь налево, не сутулься. Вон тот корпус, за деревьями.
Здание стояло в стороне от остальных, и вокруг него людей не было. Елка, используя советы Гордона, сосредоточилась на том, чтобы идти прямо и с расправленными плечами — потому что иначе у нее точно началась бы истерика.
Всю жизнь она была мышью, которая делает из Всемирной сети сыр, прогрызая в ней дырочки или используя старые, созданные более опытными грызунами. А сейчас она делала практически то же самое — но в реальной жизни. И это оказалось совсем другой историей.
— Не к центральному! Там замок с блокировкой, вообще без шансов. Обойди слева.
Елка последовала совету и довольно быстро обнаружила дверь, у которой на электронный замок кто-то наклеил пластырь, чтобы электроника считала, что вход всегда закрыт, хотя он был всегда открыт.
— У них тут какая-то хитрая система, по которой нельзя бесцельно слоняться из корпуса в корпус, — пояснил Гордон. — Мешающая работе. Выкручиваются как могут.
В корпусе было неожиданно людно — во всяком случае, так показалось Елке. Слушая приказы Гордона, который подключился к Сети и наблюдал за происходящим в здании по камерам, она нашла для себя подходящий по размерам синий врачебный халат, а потом уже в нем спустилась в подвал и нашла узкую темную палату с Павлом.
Закрыла за собой дверь, включила свет. Павел оказался сухоньким мужчиной едва ли полутора метров ростом, с седыми, коротко стриженными волосами, тонкими губами, широким носом и еле заметной щетиной.
— Перчатка в верхнем ящике, — сообщил Гордон. — Надень ее себе на руку.
Елка достала — вполне обычная, бежевая, из мягкой замши.
— Они отключили от перчатки Сеть.
