– Вы беседуете с братом, который переместился в другое измерение, и делаете это с помощью старенького приемника. Если бы кто-нибудь слышал нас со стороны, он бы подумал, что мы сумасшедшие.
– С этим не поспоришь, – весело произнес Терехов.
Егор и профессор посмотрели друг на друга и вдруг рассмеялись.
– Знаешь, – все еще посмеиваясь, заговорил профессор, – из структуры, в которой я работал в советские годы, меня выгнали за то, что я тратил рабочее время на свои нужды. И не только время. Меня уличили в разбазаривании государственных средств. По тем временам это было очень серьезное обвинение.
Егор внимательно смотрел на морщинистое лицо профессора.
– Сколько вам дали? – тихо спросил Волчок.
– Пятнадцать лет.
Волчок присвистнул.
– Я отсидел только семь, – добавил Терехов. – Освободили по амнистии и даже хотели восстановить в должности, но я сказался недееспособным и убедил их, что я болен.
Профессор достал из кармана своего роскошного восточного халата жестянку с табаком.
– Если бы не тюрьма, я бы попытался вызволить Александра гораздо раньше, – сказал он, набивая табаком «Костяного дьявола». – Но я и в тюремных застенках не терял времени даром. Формулы, догадки, выводы – все это хранилось здесь. – Профессор легонько постучал себе по виску согнутым пальцем. – Они ограничили в передвижении мое тело, но опутать силками мой разум – не в их власти.
Профессор утрамбовал табак пальцем и сунул мундштук трубки в рот. Егор смотрел на него изумленно.
– Профессор, что вы собираетесь делать?
– Курить. А что?
– Но ведь это теперь не просто трубка.
Терехов вынул «Костяного дьявола» изо рта, посмотрел на Егора и пожал плечами:
– Трубка приобрела кое-какие новые свойства, но все же она остается трубкой. Я просто использую ее по прямому назначению.
И он снова сжал мундштук зубами. Егор подождал, пока Терехов закурит, после чего осведомился:
– Когда начнем?
– Чем быстрее, тем лучше, – ответил профессор и пыхнул сизым, ароматным дымом.
– Надо как-то подготовиться?
– Ты попадешь в две тысячи семьдесят второй год, Егор. А к будущему невозможно подготовиться, поскольку мы не знаем, что нас ожидает впереди.
На лице Волчка отобразилось сомнение.
– А что, если там сейчас идет ядерная война?
Терехов, потягивая трубку, усмехнулся:
– Ты хочешь составить завещание?
– Очень смешно, – хмыкнул Егор.
– Прости за дурацкую шутку. Но мы действительно никак не можем подготовиться. Да это и не нужно. Когда ты окажешься в теле своего потомка, его память подскажет тебе, что делать дальше. Так же, как это было в прошлый раз, когда ты попал в Средневековье.
– Логично, – согласился Волчок. – А если у меня нет никаких потомков? В чье тело переместится мой разум в этом случае?
– Ни в чье. В этом случае перемещение просто не состоится.
Волчок нахмурился и обдумал слова профессора.
– Что ж, – сказал он после паузы, – пожалуй, я готов рискнуть.
Профессор вынул изо рта трубку, взялся за свой фужер и залпом допил вино. Потом почмокал губами, вновь взглянул на Егора и спросил:
– Тогда начнем?
Лицо Волчка вытянулось от удивления.
– Прямо сейчас?
Профессор дернул худым плечом:
– А чего тянуть? Машина готова к работе. Ты, насколько я могу судить, тоже. Вы оба готовы.
– Что я должен добыть?
– Часы «Командирские». Они были на руке моего брата в тот момент, когда он исчез.
– И вы уверены, что я их найду?
– Все будет так же, как было с трубкой, Егор. Квантовый навигатор вычислит точку максимального сближения. Ту точку, где ваши траектории неминуемо должны будут пересечься.
Егор поднялся с кресла.
– Давайте сделаем это как можно скорее, профессор. Пока еще я полон решимости.
– Что ж…
Профессор протянул «Костяного дьявола» к пепельнице и выбил из него тлеющий табак. Затем поднялся, прошел к пульту, пробежался пальцами по клавишам, повернулся к Егору и указал ему на стальную ванну, заполненную маслянистой жидкостью.
– Тайм-бокс к твоим услугам, дружок.
Егор стянул через голову свитер и положил его на стул.
– Я оставлю футболку и джинсы?
– Оставляй, если не жалко.
Егор открыл полупрозрачную крышку ванной, перекинул ногу через борт и опустил ее в жидкость.
– Теплая, – констатировал он.
– Около тридцати шести градусов, – уточнил профессор.
Егор перекинул вторую ногу, опустился в ванну и подставил голову под электроды и присоски, которые протянул к нему Терехов.
– Попав в тело «носителя», ты какое-то время будешь дезориентирован. Но это продлится не дольше минуты. Потом твоя воля подавит волю «носителя» и отключит его сознание. Однако его память останется нетронутой, и ты будешь знать все, что знает он.
Профессор подключил к голове Егора датчики, затем взял с полки маску, похожую на респиратор с водолазными очками, взглянул на Егора и спросил:
– Есть последнее желание?
– Идите к черту!
Терехов усмехнулся:
– Боюсь, что рано или поздно мы оба окажемся у него в гостях.
Надев на Егора маску, профессор притопил его ладонями так, чтобы маслянистая жидкость накрыла парня с головой. Затем опустил на ванну непроницаемую черную крышку.
Волчок погрузился в полную тьму, в которой не было даже слабого проблеска света. Теплая, маслянистая жидкость мягко обволокла тело, погружая его в подобие невесомости. Через некоторое время он перестал ощущать пространство и время. Состояние было обескураживающим, но совсем не пугающим…
– Расслабься, – услышал Егор в наушниках голос Терехова. – И говори что-нибудь, пока я синхронизирую подачу импульсов.
– Легко. Меня зовут Егор Волков… Я хорошо разбираюсь в «железе»… Кроме того, я люблю кататься на лыжах… А еще я путешествую во времени. По крайней мере, меня пытается в этом уверить один сумасшедший старик, который…
Голос Егора звучал все менее отчетливо и постепенно превратился в нечленораздельное бормотание. Прошло еще несколько секунд, и голос затих совсем. Тьма поглотила разум Егора, и это была тьма небытия.
Москва, 28 августа 2072 г.
Полотно Дмитровского шоссе и тротуары давно затянулись лишайником, мхом и клевером. Кое-где из травы торчали чахлые березы. Слева и справа от Геера высились кирпичные и бетонные коробки домов с черными дырами окон. Каждое второе здание заросло травой и деревьями с нижнего этажа по самую крышу, и представляло собой настоящую вертикальную экосистему, царствовали в которой ловкие, сильные хищники, потомки некогда смирных и ласковых домашних кошек.
