секунды. Было холодно, и боль, пронзающая кожу и мышцы, едва ощущалась. Перед глазами поплыли образы. Вот лицо, самое обыкновенное. Таких многие тысячи. Но оно принадлежит Ноллу, погибшему Безымянному. Я вдохнул, и влажный воздух обжег мне рот и язык.
– Терпи, – сказал я себе и уцепился за это слово, словно растерял все остальные.
Я не мог вспомнить, как оказался здесь, зачем вышел под дождь. Знал только, что нужно выстоять, что боль – не худшая вещь на свете.
Шли минуты. В моей голове вихрились странные чужие мысли. Открывались удивительные истины, о которых я прежде и не подумал бы. Виделось малое, недоступное зрению обычных людей, и колоссальное, для чего не изобрели человеческих слов. Я впитывал знание мага, изгнанного на небеса и проливающегося на съежившихся смертных.
И тут я очутился в месте силы. После прохода через Сумеречные врата мы обнаружили его разрушенным. Теперь же оно предстало передо мной таким, как в первый раз: бесконечная плоская равнина, идеально белый лед, черное ночное небо и мириады мерцающих звезд. Холод стоял страшный. Я чувствовал его, но был к нему безразличен. Магия туманом сгустилась вокруг, пропитала воздух.
Тело, в которое я попал, сидело скрестив ноги. Рядом в тех же позах расположились еще двое. Все мы были на равных расстояниях друг от друга. С одной стороны от меня находился Воронья лапа, его щеки, нос и губы почернели, обмороженные. По другую руку устроился Мелкая могила. Он, несмотря на мороз, оставался расплывчатым. Безымянные объединились впервые за многие столетия. Они были моими братьями, одинаково уникальными, но разными во всем. С жадным любопытством я спросил, кто же такие Безымянные. Но память Нолла не отозвалась. Мне отводилась роль пассивного наблюдателя.
Безымянные сражались уже многие месяцы.
Людям легко было ненавидеть их. Казалось, они заботились только о себе, не думая о смертных. Но Безымянные боролись с Глубинными королями и удерживали Спящего в океанской глубине, тем самым спасая людей. Невидимой паутиной протянулись здесь линии колдовской силы. Они пронзали лед, уходили в небо. Эту тайную магическую сеть сохраняла лишь воля Безымянных.
Вдоль одной такой линии текли мысли Нолла, ищущего, познающего. Через них я увидел Глубинных королей, собравшихся за полмира от ледяной равнины. Они сидели на острове, на берегу спокойного моря с прозрачной, словно хрусталь, водой. Под ними был белый песок, с неба лился яркий солнечный свет. Пять невообразимых существ, столь же уникальных, как и Безымянные. Иддин, зловещее облако, безглазое, но плачущее. Нексор, древний огонь, обвивший сам себя и питающийся собою. Филон, обернутый спутанными седыми волосами, будто погребальным саваном. Валарус, грязное пятно мыслей в воздухе. И, наконец, Акрадий, кипящий котел расплавленного железа и злости. Пять вершин демонической звезды. На милю вокруг песок покрывали символы, которые не мог замести ветер. Они окружали древние артефакты огромной магической силы: мечи, короны, украшенные самоцветами чаши, иссохшие тела, истрепанные туфли, сломанные стрелы. Глубинные короли сами создали место силы. И в текущей от них энергии я почуял Спящего. Тот не проснулся, но заметил, что они посылают ему общий импульс. Как и Безымянных, королей сплотила единая цель.
– Он шевельнулся, – сказал Нолл, и я перенесся назад, на ледяную равнину. – Мы проигрываем. Даже здесь нам не хватит сил удержать его.
– Нет! – беззвучно прорычал Воронья лапа. – Я не позволю ему вернуться в мир!
– Но мы все равно проигрываем, – прошептал Нолл.
Я ощущал его слабость. Он был истощен до предела. Источник силы, находящийся в сердце Нолла, иссякал. Маг и говорил-то с трудом. Безымянные работали, снимали заклятья Глубинных так же быстро, как те их наводили. Старались помешать, дотягиваясь сквозь пустоту, эфир и вообще любые субстанции. Внешне все оставались спокойными, но мыслили стремительно, объединяли усилия и обрушивали на магию врагов тройную мощь. Те в свою очередь выставляли барьеры, запутывали Безымянных, перекрывали их каналы и продолжали плести заклятие пробуждения.
У Нолла в сознании раздался жуткий скрежет. Впервые за тысячу лет в океанских глубинах открылся глаз величиной с дом. Монстр, заключенный в ледяной бездне, прозрел.
– Он просыпается, – прозвенел новый голос, совсем слабый на фоне чудовищной битвы бессмертных.
Голос этот отозвался в моем сердце такой болью, какую не причинил бы ни один пробуждающийся под океаном демон. Тихий человеческий голос.
Нолл с невероятным усилием повернул голову. Посыпались осколки льда.
Эзабет стояла, окутанная голубым и золотым светом, фантазм блистающей энергии, островок прекрасного среди обжигающего холода. Ветер не мог коснуться ее вьющихся волос, пошевелить платье – то самое, которое было на ней, когда она сгорела.
– Светлая леди, тебе не место здесь, – проворчал Воронья лапа. – Не вмешивайся.
– Спящий просыпается. Я чувствую его. Он гонит меня назад, в свет. Ужас грядет. Не давайте им колдовать.
– Ты – не одна из нас, – процедил Воронья лапа. – Ты не Безымянная, а непонятно что. Сгинь.
Он снова погрузился в паутину силы и более не глядел на Эзабет.
– Ты нужна нам, – сказал Нолл. – Стань Безымянной.
– Скажите как! – взмолилась она и замерцала.
Сквозь ее призрачный силуэт я увидел далекий ровный горизонт.
– Вы никогда не говорили мне этого.
– Стань Безымянной, – повторил Нолл. – Вот и все. Сила есть. Ты посвятила себя свету, и он захотел стать одним целым с тобой. Но ты еще цепляешься за мир и потому не в состоянии вознестись. Стань же одной из нас!
– Я не могу, – прошептала Эзабет.
В мое сердце словно ударил молот. Столько лет мне казалось, что я один страдаю от невозможности получить желаемое…
– Не понимаю, – продолжила Эзабет. – Перестаньте скрывать. Скажите правду!
По земле пробежала дрожь – почти незаметная, из глубин, от самого ядра. Но лед возле глаз Вороньей лапы растрескался, и я увидел в его взгляде то, чего никак не ожидал. Ужас.
– Я сказал тебе все, что мог, – заявил Нолл. – Понимай как хочешь.
– Они будят Спящего, – напомнила Эзабет, и ее строгий голос дрогнул. – Они ведут его в мир.
Я ощутил ярость Вороньей лапы. Она исходила от него волнами, будто жар. И всю эту ярость Безымянный перелил в магию.
– Надо действовать сейчас, сейчас же, – прошептал Мелкая могила.
Шепот его прозвучал как шелест савана.
Без шума, без огненных вспышек Безымянные обрушились на королей. Соединив силы, они надавили на приоткрывшуюся крышку саркофага. По щекам Нолла побежали кровавые дорожки: полопались сосуды. Ледяная корка, покрывавшая его лицо, осыпалась осколками. Меня придавило тяжестью магии.
Но глаза Спящего продолжали открываться. Тысячелетняя дрема развеивалась.
Безымянные забормотали, понесли чушь про манипуляцию силами, которые лучше не применять, принялись поучать друг друга, злиться. Наверное, из-за неудачи всплыли их прежние разногласия.
– Мы не удержим, – сказал Нолл.
– Неудача – это гибель для нас, – напомнила Эзабет.
– Остается только одно, – буркнул Воронья лапа. – Все знали, что до такого может дойти. Прямое нападение. Леди волн должна вступить в бой.
– Слишком опасно, –
