Превратившись в слух, Андрей напряг нервы до предела, представил камеру в мельчайших деталях и попытался наложить на нее звуки.
– Попал? – спросил кто-то из чистых.
– Ты же видишь, – ответил Абакумов.
– Надо сделать контрольный, чтоб наверняка.
– А ты попробуй, когда он клеенкой обмотался, – снова Абакумов.
– Вдруг притворяется? – проскрипел профессор.
– Не исключено, – включился в беседу еще один чистый.
– Что делать будем? – Андрей ни разу не слышал, чтобы голос Абакумова звучал так взволнованно.
– Карен, принеси петлю, – распорядился коротышка-профессор.
Черт бы вас побрал! Длинной жердью с петлей на конце они стянут клеенку и засандалят транквилизатор. Пока чистые переговаривались и шуршали, Андрей лихорадочно соображал. Однозначно, на поверхность его поднимут в бессознательном состоянии, значит, надо действовать здесь и сейчас. Ему казалось, что шестеренки в голове крутятся недопустимо громко. Только не паниковать! Еще раз представить камеру, по слуху определить, где стоят враги.
Они могут погибнуть от разгерметизации костюма, и это делает их уязвимыми. Все, что от них требуется, – просунуть палку, остальное – его дело. Насколько он помнил, «петля» представляла собой пустотелую пластиковую трубу с тросом в форме петли на конце. Петля была устроена так, что если зацепить предмет и потянуть, она начинает затягиваться.
Если бы Андрей пытался освободиться раньше и его остановили бы, чистые знали бы, что он изобретателен и смертельно опасен. Сейчас же они воспринимали его не более чем как сообразительное животное, внезапность – его единственное преимущество.
Слух выделил торопливые шаги. Чистые заволновались, зашуршали, кто-то попытался дотянуться петлей до клеенки… Где стоит враг? Справа, ближе к середине решетки, почти у двери. Дотянется, нет? От него до Андрея метра полтора. Петля упала ему на ногу, сползла.
– Что ты корячишься? – распсиховался кто-то из чистых. – Дай сюда.
И снова возня. Петля упала на икру, двинулась ниже, шлепнулась на пол. Чистый пыхтел, пытаясь подсунуть трос под ботинок Андрея. Можно действовать уже сейчас, можно подождать, когда они удостоверятся, что он спит, и потеряют бдительность.
– Проще войти и парализовать его по новой, – предложил кто-то.
Да, молодец, иди и сделай это. Зазвенели ключи. Андрей сжался, чтоб распрямиться в единый миг и нанести смертельный удар. Удержать распахнутую дверь, закрываясь шторой…
– Мишка крюк несет, сейчас!
Планы рухнули карточным домиком. Все, дальше тянуть нет смысла. Теперь надо ждать, когда крюк коснется пленки. Зазвенело железо о железо. Так… значит, палка с крюком не пластиковая, а стальная. С одной стороны это хуже, с другой…
Крюк коснулся пленки, опустился, поддев штанину, чистый потащил его на себя, натянул ткань джинсов… Андрей вскочил, закрываясь шторой, перехватил крюк, рванул на себя – чистый выпустил его из рук и получил по шлангу противогаза.
Андрей крутнул железный шест, разворачивая его крюком от себя, скользнул к решетке – чистые шарахнулись в стороны, и было их подозрительно много, а еще кружилась голова, хотелось лечь и уснуть. Но Андрей пересилил себя, подцепил «петлю». Попытался переломить ее и упал на колени. Неужели… попали… парализатором?
Куда именно впился второй дротик, Андрей так и не увидел, рухнул ничком и вырубился.
* * *
Сквозь колышущуюся темноту донеслось:
– Сеня, справа! Справа, твою мать! Гаси их!
Та-та-та-та – заговорил пулемет, и что-то вдалеке грохнуло так сильно, что Андрея аж подбросило. Мир плясал и распадался на несвязные звуки и картинки, но что случилось, вспомнить удалось без труда, потому Андрей не стал вскакивать сразу, а приоткрыл один глаз. Он находился в броневике и лежал у стены в самом конце кабины, спеленатый смирительной рубашкой. К нему приставили двух чистых в странных резиновых костюмах, не похожих на противочумные, а напоминающих бронежилеты. Двое чистых были в привычном обмундировании, эти не отходили от него ни на шаг, хотя сейчас пытались увидеть, что за лобовым стеклом, и до пленника им дела не было. Еще в кабине находилось трое чистых: водитель, сидящий рядом с ним командир экипажа и наводчик в крутящемся кресле.
– Спереди, Сеня, Спереди!
Ба-бах! Броневик подбросило и перекосило, ноздри защекотал дым. Командир заорал в переговорное устройство:
– Третий, четвертый! Мы горим!
– Первый уничтожен. Нас тоже атакуют, едва отбиваемся.
– Нужно доставить груз любой ценой! Слышите меня? Любой. Ценой.
– Вас понял, разворачиваемся. Готовьте груз и выходите.
– Это невозможно, по нам ведут огонь сразу с трех позиций, бьют из гранатомета, автоматчики у врага тоже есть.
– Отстреливайтесь. Попытайтесь подавить хотя бы одну огневую точку.
Бах! Клац-клац-клац – застучали пули по броне. Боец на крутящемся стуле вертелся туда-сюда, двигал локтями, целился и стрелял, целился и стрелял. Между тем гарью воняло все сильнее, но чистые в противогазах этого не чувствовали, Андрей же не решался показать, что он очнулся – вдруг появится шанс сбежать? Правда, как это сделать со скрученными за спиной руками, он не представлял. Без посторонней помощи ему не удастся освободиться.
На секунду посетила мысль, что это его ребята напали на чистых, чтобы его отбить. Вспыхнула – и угасла. Откуда им знать, что он вообще жив? Мутировал да ушел к собратьям и пускает пузыри в болоте.
– Они нас прикрывают! – крикнул водитель. – Берите груз и тащите на выход!
Андрей так обрадовался, что едва успел зажмуриться. Его подняли за плечи и ноги, понесли, ударили головой о люк. Потом звуки стали четче, гарью запахло меньше, стали доноситься крики, проклятия, выстрелы.
Открывать глаза Андрей боялся. Вроде было светло, и они сейчас находились в пределах города. В какофонии выстрелов трудно было выделить отдельные. Андрея спустили на землю и понесли, а потом чистый, который тащил его за ноги, вскрикнул. Вот он, момент истины! Андрей дернулся, вырываясь из рук второго чистого, вскочил на ноги, пнул его, поваливая в грязь, и прыгнул в сторону, на невысокого чистого сбоку, сбил его с ног. Перекатился, оборачиваясь. Сразу два врага целились в него из шприцеметов.
Тогда с разбегу он бросился на ржавую легковушку, перекатился через нее, присел, огляделся. Позади была наполовину сгоревшая пятиэтажка. По чистым стреляли сразу из двух окон этой пятиэтажки. До подъезда было метров десять. Пригибаясь и петляя, он побежал туда, другого пути и выхода он пока не видел.
– Уходит! – заорал кто-то из чистых. – За ним!
Вороны, которые кружили на уровне пятого этажа, будто ждали этой команды и устремились на чистых. К этому моменту Андрей забежал в подъезд и выглядывал оттуда. Обзор ему загораживала будка грузовика.
