Нужно сказать, Валерий в этот момент испытал величайшее облегчение. На кой они нужны ему, эти забавы? Тем более Вадим Петрович Ляхов, выслушав доклад Уварова по личной связи, полностью с ним согласился.
— Возвращайся домой, если отпускают. Девчат забирай с собой. Генералу сейчас кажется, что с помощью Тарханова он справится лучше. Очень может быть. Сергей своё дело знает, и не завидую я тем, кто попадётся ему под горячую, а тем более — холодную руку. А у нас с тобой не менее интересные дела найдутся…
Семеро девушек ни по каким служебным учётам не проходили. Прилетели с Уваровым инкогнито, проявились на несколько часов в нигде не зафиксированном инциденте, так же и исчезли, почти что и безымянные.
Только Ибрагим Рифатович, верный своему слову, придержал за руку Кристину в прихожей квартиры, где они все собрались.
Достал из кармана чековую книжку и ручку с золотым пером.
— Я сказал. Десять миллионов тебе, по пять остальным девушкам. Ещё по миллиону тем двум офицерам. От собственных щедрот. Они хорошо воевали, но договора у них со мной не было. Это справедливо?
— Думаю, да. Вообще я это тогда так, в шутку сказала, — улыбнулась Кристина. — Можем и обойтись.
— Для вас — шутка, для меня — нет. На чьё имя чек писать?
— Можете на моё. Кристина Станиславовна Волынская. Я поделюсь…
— Кто бы сомневался, — хмыкнул Ибрагим-бей и размашисто, знакомым банкирам всего мира почерком вывел сумму прописью — двадцать семь миллионов русских рублей. Для него — копейки, в сравнении с на сколько-то лет или дней продлившейся жизнью.
Два часа Уваров потратил на личный доклад Тарханову. Сообщил ему подлинные факты и все варианты анализа Анастасии, не называя, разумеется, источника. Полковника они, судя по его выражению лица, заинтересовали не очень. Он предпочитал идти по горячему следу, а здесь информация и разработки жандармов и бандитов выглядели убедительнее, потому и предпочтительнее.
— Мы с тобой, Валерий, этими деталями в Москве займёмся. Когда всю конструкцию поймём и выстроим. Я тебе верю, и за всё, что ты сделал, — благодарен, не знаю как. Но, как бы тебе пояснить…
— Да что пояснять, Сергей Васильевич? Мавр сделал своё дело, мавр может гулять смело. А вы с Игорем Викторовичем в остальном и без меня разберётесь. — Уваров улыбался не дерзко, как умел, скорее — сочувственно.
— Ляховские штучки, — как бы про себя, но вслух сказал Тарханов. — Иди. Это я не тебе в упрёк, просто для прояснения… Ваши заслуги, без всяких вопросов, будут отмечены.
— Спасибо, господин полковник. «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь».
Уже спускаясь по ступенькам, вспомнил заодно и Шекспира: «Неладно что-то в датском королевстве…»
Из Одессы Уваров с девушками прогулочным теплоходом, растворившись среди полутора сотен отдыхающей публики, добрались до Севастополя, а уже там сели в экспресс до Москвы. Заняли целиком спальный вагон– микст — четыре купе двухместных, четыре одиночных. Можно ехать со всем комфортом и держаться свободно, не остерегаясь чужих глаз и ушей. Рядовые валькирии разместились по двое, а командиры — Анастасия и Уваров — во второй половине вагона, поодиночке.
Вначале дружно отправились в вагон-ресторан, нормально пообедать и отметить успех, служебный и личный. «Солдатскую добычу», то есть полученный от Катранджи гонорар, решили поделить поровну, сумма уж очень хорошо делилась на девять. Девушки свои миллионы пока что воспринимали вполне абстрактно, других сумм, кроме ежемесячного денежного довольствия им в руках держать не приходилось. Другое дело Уваров с Окладниковым. Узнав о свалившемся с неба богатстве, они долго обсуждали вдвоём, как к этому «подарку» отнестись. На том, что принять его без урона для офицерской чести можно, они согласились почти сразу. Не нанимались они в ущерб интересам службы в частные охранники к иностранцу, это он сам таким образом оценил свою жизнь. Другой бы на его месте мог каким-нибудь орденом наградить — никакой разницы. Другое дело, что правильно будет разделить «приз» с другими офицерами, непосредственно участвовавшими в операции, и с семьями павших в бою.
А девушкам что ж, деньги на приданое пригодятся, не век же им служить.
Ближе к вечеру, когда все разошлись по своим купе, Валерий заглянул к Анастасии. Впервые с момента приезда в Одессу они вновь оказались наедине, счастливо оставшись в живых, хотя каждый имел равные шансы получить пулю и сейчас перемещаться в сторону дома в совсем другом качестве. Оттого смотрели они друг на друга уже другими глазами, чем всего четыре дня назад.
Настя повернула защёлку замка, обхватила Уварова за плечи, прижалась щекой к щеке и замерла. Сейчас ей и этого было достаточно.
Поезд мчался на стокилометровой скорости, стук колёс по стыкам сливался в ровный гул. На особенно крутом закруглении вагон сильно качнуло, и они почти упали на синий бархатный диван, так и не разомкнув объятий.
— Может быть, мне подать рапорт об увольнении? — спросила Настя, когда они устали целоваться, а перейти к естественному продолжению она Валерию снова не позволила. Слишком тонкие стенки в вагоне.
— Зачем? — не понял он.
— Ну, как же мы с тобой вместе будем служить, если всё-таки… Если ты не передумал.
— Как я могу передумать? Что ты говоришь?
— Вот и хорошо. И как же тогда?
— Да никаких вопросов. Попрошу Ляхова, он тебя пристроит… по специальности. Ты мне подчинена не будешь, остальное никого не касается. Не откажет, надеюсь, Вадим Петрович крестнице своей. Я, кстати, давно спросить собирался, да не до того было — ты ночью, когда варианты разбирала, по телефону ему звонила?
— Откуда ты знаешь? — удивилась она.
— Природная наблюдательность. Зачем человеку, если он никому не звонил, телефон с тумбочки на стол переносить?
— Ох, а я не подумала даже. — Анастасия, похоже, всерьёз расстроилась от своего промаха.
— Вот-вот. Так что давай, пока не поздно, с оперативной работы на чисто аналитическую переходи. Стратегически мыслить ты умеешь, а на пустяки внимания не обращаешь…
— Хватит тебе. Это я потому что у тебя дома была, и во взвинченных чувствах… В Одессе ведь нигде не ошиблась?
— Там — нет. Но всё равно с этой службы уходи. У меня на двоих нервов не хватит. Если опять что-то серьёзное начнётся — из таких заварушек вылезать не будем. О тебе думать стану — сам ошибаться начну…
Этот довод показался Насте наиболее веским.
— Ас девчонками как же?
— Ты с ними до старости в одном взводе служить собираешься? Вас, кажется, изначально к индивидуальной работе готовили?
— Так, конечно, но привыкли уже вместе.
— Не потеряетесь, в одном управлении будете. Да и всё равно в ближайшие годы все замуж повыскакивают. Хочешь, поспорим?
