— Не потеряетесь, в одном управлении будете. Да и всё равно в ближайшие годы все замуж повыскакивают. Хочешь, поспорим?
Настя засмеялась, снова, запрокинув голову, подставила губы. Это было восхитительно — наконец не сдерживать естественных порывов, поступать, как хочется, ничего не стесняясь. Вот он обнимает её, горячая жёсткая (нет, сейчас очень нежная) ладонь скользит по телу везде, везде, и она не отталкивает своего мужчину, ему можно всё. Нет, пока — почти всё.
— Я… тебя… люблю, — сказала она с расстановкой, вслушиваясь в звучание этих слов. Упёрлась пальцем в его нос. — Я… тебя… люблю. Смешно звучит, правда? Подпоручик Вельяминова говорит подполковнику Уварову, находясь при исполнении служебных обязанностей: я тебя люблю…
— Чего же тут смешного? Я тебя тоже люблю. Так и надо.
— Хорошо. Оказывается, очень приятно, когда можно так говорить. Я знала, но не понимала. Теперь понимаю. Ну, хватит, хватит. — Она отодвинулась, села, поджав ноги, натянула на колени юбку. — Позвони проводнику, пусть чай принесёт.
— Сделаем. Так о чём ты с Ляховым советовалась?
— Понимаешь, у него всякие электронно-вычислительные машины есть…
— Я знаю.
— Он и предложил — когда я черновики набросаю со всеми исходными данными, позвонить ему, он вероятности просчитает или что-то нами упущенное обнаружит. Я в деталях его программ не знаю, но вариант с попыткой захвата Катранджи и несколько эффектных контрмер на разные случаи как раз он предложил. Почему у нас с собой грим был, маршруты отхода и всё остальное.
— Не перестаёт меня удивлять Вадим Петрович. А теперь давай, расскажи мне всё по полной правде. Как у вас с ним, с Лихаревым и с его Майей было. И где. Кое-какие обрывки сюжета я знаю, но… Я же больше не посторонний, я тебе почти что муж.
Анастасия снова задумалась. Благо появился проводник с традиционным чаем в тонких стаканах, вставленных в тяжёлые серебряные подстаканники, как бы ни из той, первой партии, что была изготовлена на Кольчутинском заводе в ознаменование открытия движения по Транссибирской, теперь — Трансевропейской магистрали Порт-Артур — Владивосток — Москва — Лиссабон. С ответвлениями к Гавру, Гамбургу и Риму.
Воронцов и Наталья Андреевна с них никаких клятв о сохранении тайны Форта Росс и «Валгаллы» не брали, а вот Ляхов предупредил, чтобы никому и никогда о том, где они проходили подготовку, не рассказывали. Кому нужно — и так знают, остальным — не положено, включая ныне царствующую особу. Все необходимые сведения об их предыдущей жизни изложены в служебных формулярах, тоже, как у всех «печенегов» — секретных.
И что теперь делать? Как это называется в психологии — конфликт интересов. Муж, он, как ни крути, всё-таки муж, пусть пока и гипотетический. Мало ли что может в ближайшие дни случиться? А вдруг это очередной уровень проверки?
Попросил Ляхов младшего сослуживца, буквально из рук выкормленного, ещё раз проверить девушку, предварительно, по совету того же Ляхова, признающуюся ему в любви.
В то, что так может быть, ей верить не хотелось, но в школе у Дайяны «двести восемьдесят седьмой» пришлось узнать и о куда более хитрых методиках.
Если окажется, что это всё-таки проверка и она её не прошла, она потеряет всё — и любовь, и жизненные перспективы. Останутся только три миллиона от Катранджи и возможность поступить к нему на службу, на что он успел намекнуть.
— Знаешь, — едва не умоляюще сказала она, — давай об этом поговорим в присутствии Ляхова. Я ведь ему слово давала…
— Можно и так, — с холодком и тщательно маскируемой обидой в голосе согласился Валерий. — Давала, значит давала. Остаётся надеяться, что в отношении меня твоё слово будет столь же крепким.
А то вдруг прикажут на другой объект внимание переключить…
— Нет, ну как ты можешь! — Настя отодвинула стакан, распахнула дверь купе, выскочила в коридор. На глаза наворачивались слёзы.
К Москве они вроде бы помирились, однако, как в анекдоте из той же Одессы, «осадочек остался». У каждого — свой.
— Поедем ко мне? — полуутвердительно спросил Уваров, когда за окнами замелькали пригородные постройки. — Отдельная комната у тебя есть, лишний комплект ключей — тоже. На службу всё равно только завтра. Ляхова пригласим… Помолвку отметим.
— Я лучше в часть, — тихо ответила Настя, оглядываясь, не слышит ли кто из девчонок. Но тем было не до них. Собирали нехитрый багаж, переговариваясь о своём. Речь шла в основном о том, как бы поинтереснее провести сегодняшний вечер в новом, миллионерском качестве. Упоминали названия самых шикарных ночных клубов, о которых, оказывается, имели представление, пусть понаслышке и из журналов «о красивой жизни».
А свою начальницу будто бы не замечали. Конечно, только из деликатности. Всё они видели, понимали, радовались за неё, не хотели невзначай помешать даже не к месту сказанным словом.
— Пойду со всеми, зачем раньше времени отделяться? А ты со своими настроениями и с Вадимом Петровичем без меня разберись. Придумаешь, что сказать — знаешь, где меня найти…
— Будь по-твоему, — с тяжёлым сердцем согласился Валерий. — Желаю весело провести время. Но вы там, в кабаках, поаккуратнее. Не забывайте, что не на работе. Старайтесь обходиться только добрым словом, без помощи пистолетов и подручных предметов.
— Постараемся…
Девушки уселись в ждавший на привокзальной площади отрядный автобус, несколько обескураженные тем, что Вельяминова едет с ними, а подполковник остаётся один, бодрящийся, но явно невесёлый.
Он попрощался с каждой, ещё раз поблагодарил за службу и выразил надежду, что на построение отделение явится в срок и без потерь.
— Господин подполковник, поехали с нами! — задорно предложила Кристина, в дороге избавившаяся от специального, для Одессы подобранного образа и вновь превратившаяся в светловолосую, вполне славянского облика барышню. — Мы к вам ужасно привыкли, жалко просто так расставаться… Побудете нашим общим кавалером…
Другие девушки почти хором её поддержали, одна Анастасия промолчала.
— Ненадолго расстаёмся. Завтра обязательно увидимся, — пообещал Уваров, с благодарностью приложив руку к сердцу.
— Ну-у, это уже будет совсем не то…
— Честно говорю, никак не могу. Дел — выше головы. Но в следующее увольнение — обязательно. Надеюсь, придумаем повод. — Он бросил короткий взгляд на Настю. И ещё шесть пар глаз повернулось к ней. Она сделала вид, что ничего не замечает, но почувствовала себя ужасно глупо. Устроили тут цирк, словно сговорились, а ей отвели роль клоуна, теряющего на арене штаны.
Уваров махнул рукой, повернулся и, стараясь держаться не по-офицерски, а как подобает нормальному обывателю, слегка развинченной походкой направился к стоянке таксомоторов.
