Лидер «СД» сжал кулак, явно собираясь сформировать новую «шаровуху», однако Павел находился уже слишком близко и не позволил врагу в четвёртый раз испытать судьбу. Сухов нанёс Апостолу серию быстрых, коротких, но качественных ударов, а затем выдернул из рукава финку и полоснул Апостола по горлу. Точнее — попытался полоснуть.
Апостол успел отклониться, выбил нож и ответил Сухову не менее точной и красивой «тройкой»: кулаками и ногой в корпус.
Сухов заблокировал все три удара и провёл новую серию, казалось, вдвое быстрее первой.
Апостол ушел от половины ударов, а другую половину парировал. И вновь провёл ответную комбинацию. И тоже гораздо быстрее, чем «тройку».
Третья атака Сухова состояла из пяти или шести ударов, которые для зрителей почти слились в один, настолько быстро начал двигаться лейтенант.
Апостол наконец пропустил какой-то из ударов, но это его не обескуражило, а даже, наоборот, завело ещё больше. Его третий ответ также вышел молниеносным и более успешным, чем первый и второй. Сухову досталось по корпусу и в голову.
После этого схватка вышла на какой-то запредельный уровень. Удары, комбинации, перемещения — всё слилось в бешеный по темпу, но безумно красивый танец. У наблюдателей, с обеих сторон, буквально отвисли челюсти, а по спинам побежали мурашки.
Нечто вроде паузы в схватке наступило только после того, как Апостол сумел провести подсечку и Сухов рухнул на спину. Воспользовавшись моментом, враг выстрелил в упавшего лейтенанта тонким, как стилет, разрядом, но Сухов сумел увернуться, прыжком поднялся на ноги и снова навязал Апостолу кулачный бой.
Вторая пауза возникла «по инициативе» Сухова. Он умудрился крутануться вокруг своей оси и врезать Апостолу ногой в район солнечного сплетения. Удар, если точно попасть, нокаутирующий, не помогут и доспехи, и Апостол вроде бы свалился, но не сдался. И навыки бойца-энергика Сухов из него тоже не выбил.
Даже не пытаясь подняться, Апостол вскинул руки и направил в сторону Сухова сразу две ветвистые сине-белые молнии. Ударом молний Павла отбросило далеко назад, левую половину лица Сухова прорезал глубокий дымящийся шрам, а доспехи на правом боку потемнели и прорвались. Но Павел нашёл в себе силы подняться на ноги одновременно с Апостолом.
Между противниками вновь образовалась дистанция, но теперь в атаку ринулись оба, а не только Сухов. Апостол зарычал, как разъярённый хищник, а Сухов просто заорал и бросился на врага.
Они столкнулись с грохотом, который не снился и тяжёлым роботам-андроидам. Зрителям почудилось, что они видят, как мнутся и лопаются прочнейшие пластины боевых костюмов, что они слышат сквозь скрежет сминаемого металла хруст костей, и что они буквально кожей ощущают, какое безумное количество энергии выплеснулось в окружающее пространство в момент столкновения.
Разбег у противников получился примерно одинаковый, скорость они набрали тоже равную, да и вес у них оказался примерно равным. Но всё-таки на какие-то сантиметры вперёд продвинулся именно Сухов. Будто бы ощутив, что имеет мизерное преимущество, Павел снова заорал и нанес Апостолу двойной удар открытыми ладонями в грудь. Враг отшатнулся и сдал назад ещё на шаг. Сухов добавил коленом, ударил левой рукой, теперь сжатой в кулак, добавил правой, и когда дистанция стала достаточной, повторил свой удар ногой с разворота. Но теперь не по корпусу, а в челюсть.
Апостол подлетел почти на метр вверх и рухнул спиной и затылком прямо на свой заветный ящик с фугасом. Звон разбитой керамики не сумел заглушить противного хруста пополам с чавканьем. Из затылка Апостола, заливая обломки ящика и фугас, обильно потекла тёмная кровь. Тело лидера «Судного дня» задёргалось в конвульсиях, но каким-то непостижимым образом он сумел сползти с груды обломков и приложить руку к экранчику автономной программирующей системы фугаса.
— Сдохни, — шепнул Апостол, шаря по сторонам невидящим взглядом. — Все подыхайте! Я победил!
На тонких губах у него появилась улыбка, которая очень скоро застыла навечно. Получилась очень знакомая Сухову картина. Как в первый день.
Павел совершенно без сил опустился на одно колено и уставился на красные цифры таймера. Апостол поступил именно так, как предполагал Сухов, а не аналитики и доктора из штаба бригады. Таймер бомбы начал трёхминутный обратный отсчёт.
К Сухову подскочили Бойков и Лера. Чуть позже подтянулись Найдёнов с Копейкиным. Морпехи и выжившие бойцы «Судного дня» просто замерли в немой сцене.
— О чём я и говорил, — тяжело дыша, сказал Сухов. — Никакой он не свихнувшийся патриот, обычный псих. Лишь бы взорвать. Три минуты у нас, товарищи и не товарищи. Потом братская ядерная кремация.
— Надо попытаться… — Бойков обернулся к пленным бойцам. — Кто-нибудь знает код отмены?
— Какой код, они же пешки, — тихо сказала Лера. — Мы обречены.
— Я в шоке, — на выдохе прошептал Копейкин. — Нет, в панике. Нет… в…
— В заднице, как все остальные, — перебил его Найдёнов. — Хорошо хотя бы не в Узле взорвётся.
— Энергополя и тут могут сдетонировать, — сказала Лера. — Главная опасность именно в этом.
— Ладно, успокою вас напоследок, — Сухов попытался ободряюще улыбнуться, но нервное перенапряжение, которое помогло победить в схватке, теперь мешало нормально говорить, жестикулировать и строить гримасы. Улыбка вышла зловещей. — Ничего страшного не случится. Ни с Зоной, ни с вами. Завтра и не вспомните ничего.
— Нашёл время шутить, — Лера подняла на Сухова белые от страха глаза. — Мы умрём сейчас, какое, к чёрту, завтра?!
— Ты увидишь его, уверяю тебя, — Сухов вновь усмехнулся и вдруг вскинул руки, как бы обращаясь к небу. — Смерти нет! Она не для этих мест! Аллилуйя!
— Оба вы с Апостолом… психи, — негромко проронил Бойков и покачал головой. — Один другого хуже. Вот мы попали!
— Ржавый якорь мне в клюз, да? — Сухов глупо хмыкнул и подмигнул подполковнику.
Выглядело это так, будто бы Павла передёрнуло от приступа нервного тика.
— Что? — Бойков поднял на Сухова непонимающий взгляд.
— Ничего, — Сухов отвернулся.
Что-то в этот раз, несмотря на все заслуги лейтенанта, окружающие не спешили признавать его героем дня. Или хотя бы воспринимать его как нормального человека, а не психа. Сухову вспомнилось, как сам он смотрел на Ольгу. Она тоже вела себя, мягко говоря, странно, хотя делала для успеха операции много полезного, особенно во второй день. Теперь Павел понимал, каково ей было выслушивать его диагнозы и замечать косые взгляды. Приятного мало. Точнее, совсем ничего приятного. Абсолютно.
