Результат не заставил себя ждать: один из престолов скорчился от невыносимой боли и начал оседать на землю. Все свои физические и магические ресурсы он бросил на то, чтобы противостоять распространяющейся в его организме гибельной заразе, ставя ей все новые и новые заслоны, а также пытаясь выжигать белой энергией пораженные участки. Борьба эта шла с переменным успехом, но, в любом случае, один из троицы высших иерархов светлых Вторых из боя оказался выключен напрочь.
Вот так в считанные секунды ситуация резко переменилась, и соотношение сил стало невыгодным уже для анхоров. Теперь отступление с поля боя стало для них наиболее приемлемым вариантом, что они и не замедлили сделать. Нанеся еще один силовой удар и, тем самым, заставив врагов закрыться, престолы подхватили своего раненого собрата и молниеносно исчезли.
А секундой позже то же самое проделала и собравшаяся с силами Моргана. Юная криганка понимала, что появление престолов дарит ей единственный шанс выкрутиться из сложившейся пиковой ситуации, и воспользовалась им сполна, всего лишь на мгновение опередив страшный энергетический удар кромешников, развернувшихся для того, чтобы покончить, наконец, с дерзкой юницей. У Морганы еще хватило энергии устроить заметающий след взрыв в месте своего исчезновения. В него она вложила остаток своих магических и эмоциональных сил, но, по крайней мере, обеспечила максимальную вероятность того, что точка ее перемещения не будет вычислена врагом. Однако то ли эхо удара харров в последний момент таки ее настигло, то ли прощальный «хлопок дверью» потребовал от нее слишком многого, но, по прибытии в точку материализации, силы, а с ними и сознание оставили юную криганку, и она без чувств распростерлась на каменном полу пещеры, которая уже давно являлась ее тайным убежищем в Базовом мире.
Индонезия. Северное побережье острова Сулавеси.
Ночь с 26 на 27 декабря 2010 года.
Светлая Вторая материализовалась прямо посреди комнаты, явно пребывая в состоянии чрезвычайного бешенства. Вздрогнул даже страж, которого анхорийка оставила караулить пленницу: когда представительница высшей касты находится в таком настроении, попадаться ей под горячую руку категорически не рекомендуется. Поэтому он резко посторонился, устраняя последнее препятствие между пылающим взором высшей и перепуганной инквизиторшей Святого Ордена, на которую светлая Вторая, по-видимому, и собиралась обрушить свой гнев.
Алиса в этот миг сидела бледная, как смерть. И пугала ее не только и не столько собственная, возможно, весьма незавидная участь, сколько то, что там, куда ушел Сергей Александрович, произошло нечто страшное. Хохлова чувствовала это всем своим существом и содрогалась от боли и ужаса: где-то в том направлении находился человек, который за короткое время успел стать для нее самым дорогим на свете. И если причиной того, что происходит, стал Шестаков… зубы Алисы сжимались от бессильного гнева…
Кстати, не это ли стало причиной того, что анхорийка разве что искры из глаз не мечет? Только сейчас Хохлова заметила, что та зажимает рукой левое плечо, по которому растекается кровавое пятно. Кто был способен ранить доминаторшу или престола? Инквизитор? Вряд ли. Э-маг? Вполне вероятно. Так что же, теперь эта Вторая собирается на ней, Алисе, выместить свою ярость?
Ответ на свой невысказанный вопрос инквизиторша получила почти немедленно: могучая сила сдавила ее со всех сторон, словно она оказалась зажата в кулаке великанши, стремящейся расплющить все ее кости. Вторая, казалось, вовсе не обращала внимания на свою рану, хотя та, судя по всему, была весьма болезненной. Но гнев, сжигавший ее, похоже, превалировал надо всем. Алиса, не удержавшись, издала мучительный стон боли.
— Где эта мразь — твой наставник?! — цедила сквозь зубы анхорийка, все усиливая хватку.
Боль нарастала лавинообразно, и Хохлова чувствовала, что еще немного — и она этого просто не выдержит.
— Я… не знаю… — еле выдавила Алиса. — Что… он… сделал?
— Магия крови, человеческие жертвоприношения, покушение на светлую Вторую из касты господств, — каждый пункт обвинения сопровождался дополнительным болевым импульсом. — Достаточно? Повторяю вопрос: где он может быть?
— Клянусь же… — не знаю! В свои… секреты он… меня не посвящал… О, Боже — вы так… убьете меня!
— Может, и стоило бы, — прошипела светлая Вторая. — Но ты мне еще пригодишься. Так что умереть я тебе не позволю — и не надейся! Всю вашу гнилую организацию давно надо было извести под корень! Измена, связи с пустотными тварями, магия крови — есть ли такая грязь, в которой вы еще не извалялись?!
Последние свои слова она сопроводила таким взрывом болевого воздействия, что Алиса буквально завопила. Одновременно она издала громкий крик и в ментальном диапазоне. Он вырвался у нее помимо воли и был порожден невыразимой мукой и отчаянием. А в подобные моменты себя не контролируешь и зовешь того, с кем связаны твои последние надежды. Так получилось и у Алисы. В пространство улетело:
«Игорь, на помощь!»
Жизнь, смерть и дипломатия (из воспоминаний Игоря Логинова)
Индонезия. Северное побережье острова Сулавеси.
Ночь с 26 на 27 декабря 2010 года.
Я словно тонул. Только не в воде, а в какой-то ледяной липкой жиже, вытягивающей из меня самую жизнь. Боли не было, просто неодолимая тяжесть лежала гнетом на моих плечах, увлекая вниз, все глубже в эту вампирическую субстанцию, которая поглощала силы куда успешнее, чем песок Сахары столь редкую дождевую воду. Я пытался бороться, но все мое существо оказалось охвачено каким-то странным оцепенением. Такое бывает у людей, проведших несколько бессонных ночей подряд: веки неодолимо опускались, а в голове царила единственная мысль — упасть на кровать и спать много-много часов. Только сон этот, в отличие от обычного, был губительным, наведенным извне состоянием, которому надо было сопротивляться изо всех сил. Детали того, что произошло в последние минуты перед тем, как я все же ухнул в омут этого сна, предательски ускользали от моего затуманенного сознания. Мысли там не задерживались. По крайней мере, ни за одну из них я зацепиться не мог, не в состоянии был сконцентрироваться на ней, понять, что происходит, и как с этим бороться. А то, что бороться надо, сомнений не было, ибо лица моего уже касалось холодное дыхание смерти. Но не было, к сожалению, и сил сопротивляться… Да и желания тоже. Наваливалась какая-то апатия, убивавшая на корню все, что внутри меня еще способно было цепляться за жизнь.
