— Ты где?
Розенблейд обвела взглядом сараи и решетчатые заборы промзоны и с трудом удержалась от рифмы. Во взгляде женщины плескалась ненависть. Но ответила она подчеркнуто спокойно.
— Сортировочная станция в районе Перово. А что?
Ален помолчал пару секунд, потом осторожно заключил:
— Как я понимаю, этот тип тебя скинул с хвоста?
— Он там? — догадалась женщина. — Вошел в контакт с девчонкой?
— Нет, с Данилой. Шоу устроил — Cirque du Soleil отдыхает.
— Что с мальчишкой? Он жив?
— Все в порядке, не переживай.
Розенблейд перевела дух. Проворчала:
— Повезло. Представляю, как взбесится босс, когда узнает, как я облажалась.
— Как бы тебе сказать… Он уже знает, — вздохнул Ален. — В общем, это он Данилу спас.
Розенблейд ответила длинным заковыристым ругательством. Толстяк оказался ловкачом, но это полбеды. Настоящая беда в том, что она недооценила противника, позволила чувствам взять верх над разумом. Сим обнаружил слежку, поиграл с ней и оставил в живых. Это была еще одна пощечина, демонстрация того, что азиат не считает их за достойных противников.
— Не кипятись. — Ален угадал за молчанием напарницы ее мысли. — Получается, он тоже недооценивает нас. Надменность долгой жизни не способствует.
* * *
Йошка прополз под воняющим солидолом брюхом товарного вагона, нырнул в щель между двумя вагонами пассажирского поезда и, упершись ногами в их стенки, замер, едва дыша.
Голоса преследователей слышались то с одной стороны, то с другой, словно те блуждали по кругу. А, верно, так оно и было. Видели, что он не успел до забора добежать, теперь кружат, ищут.
Кто за ним гнался — охранники или полицейские — мальчишка не знал. Лучше бы, конечно, полицейские. Эти если и поймают, то отволокут в отделение, а там он забьется в истерике, покажет синяки от инъекций на руках, его и отправят в наркологичку. А оттуда он выйдет уже через час, выслушав от врача лекцию о вреде наркомании. Принудительно-то его лечить не имеют права.
А вот если охранники поймают, то возиться не станут: отлупят до полусмерти и все дела. Это, если повезет. Туська рассказывала, как их с Птицыным охранники поймали, когда они потрошили багажный вагон. Ее целую неделю потом держали в сторожке и насиловали, пока не удалось сбежать. А Птицына на полном ходу выбросили из поезда под откос. Птицын выжил, но теперь ходить не может, только ползает на руках. А Туська с тех пор дурная стала: чуть что, заголяется и ноги враскидку. И глаза стеклянными делаются.
Лучше, конечно, никому не попадаться. Главное — пересидеть тут, пока преследователи не устанут и не решат, что он все же сумел улизнуть. Тогда можно будет спокойно уйти, а завтра продать хабар на рынке. Сегодня Йошке повезло: потырил сумку у зазевавшейся лохушки. Сумка хорошая, новая. А внутри наверняка есть и косметичка и всякие женские мелочи. Если повезет, даже телефон. Хватит на дозу-другую и еще на еду может остаться. А что не продаст, можно Туське подарить. Она обрадуется.
Он был уверен, что его не найдут. Если сам, конечно, не сглупит. Его вообще редко ловили. Витя-Свищ называл его фартовым. Что-то из блатной фени. Типа, счастливый. Но это счастье особое. Йошка всегда знает, когда оно с ним, тогда во всем теле возникает пустота и кажется, что от каждого движения мир вокруг колеблется. Когда такое происходит, Йошка может делать что угодно — подходить и брать в открытую любые вещи, хоть даже и в магазине. Стоять на виду у погони, а они его и не увидят. Прыгать через заборы в три метра. Жаль только, это редко бывает и не тогда, когда он этого захочет, а когда по-настоящему испугается. В остальное время его фарт скромный: если вот так затаиться в укромном месте, то охотники не замечают. Вроде как глаза им что-то отводит.
Йошка оказался прав. Побегав между вагонов и не заметив мальчишку, охранники быстро свалили. Оно и понятно: за то, что пассажирку обокрали на вокзале им, конечно, влетит, но не сильно. За ворами следить — дело полиции, а охране главное, чтобы из торговых автоматов товар не крали, да чтоб стекла не били.
Убедившись, что больше его никто не ловит, Йошка покинул свое убежище, прокрался к забору и через известный только немногим собачий лаз выбрался в город. Окольными путями добрался до заброшенного детского сада, который начали лет десять назад ремонтировать, да так и забросили. Пока мэрия не могла решить, что делать с не нужным никому аварийным зданием, в его стенах обосновались бродяги со всего их небольшого городка.
Йошка предусмотрительно нашел пустую комнату и только там вытащил из-под куртки добычу. Расстегнул клапан, высыпал содержимое на пол.
Похоже, фарт сегодня был при нем. Внутри оказалась не только косметичка и телефон, но и женские перчатки из тончайшей кожи. Йошка подивился, кому могут понадобиться перчатки летом? А еще — ключи на брелоке. Ключи, собственно, мальчишке были не нужны: с квартирными кражами он боялся связываться, да и где ту квартиру искать? А вот брелок ему понравился. Он представлял собой несколько тонких колец и многоугольников, вложенных друг в друга и вращающихся на невидимых креплениях. Йошка догадался, что это головоломка. Нужно так повернуть все детали, что бы они плотно легли друг в друга. Он обожал головоломки, самым драгоценным его достоянием был древний кубик, состоящий из нескольких вращающихся маленьких кубиков с разноцветными гранями. Йошка мог часами сидеть, вращая кубик и составляя разные рисунки. Правда, краски на головоломке от времени и частого использования почти стерлись. И вот — такая удача!
Особенно его порадовало, что на плоских гранях был виден тонкий узор. Значит, сложив все правильно, он в награду увидит какую-то картинку.
Но сначала нужно было продать хабар и раздобыть дозу…
Данила
Я погладил девушку по волосам и спросил:
— Ты вернулась? Совсем?
Алиса отстранилась, посмотрела на меня с хитрой улыбкой.
— Что, боишься с ведьмой связываться?
— Нет, — честно ответил я. — Но хотелось бы знать, к чему готовиться.
— Хотела бы я сама это знать, — задумчиво произнесла Алиса. — Знаешь, с этим… с этой… даже не знаю, как назвать… это тоже я, но какая-то совсем другая. С ней тяжело было справиться. И, боюсь, она будет время от времени возвращаться. Шиза, да?
— Ну, мисс Джекил мне нравится, постараюсь привыкнуть и к мисс Хайд.
— Наглец! — Алиса в шутку ткнула меня в живот кулаком. Посмотрела на книгу, которую все это время прижимала к груди и сразу стала серьезной. — Хорошо, что ты приехал. Я в тупике.
Я выслушал рассказ Алисы о том, как она вживалась в эмоции отца и как пришла к заключению, что у того в Москве был друг-библиофил. И что этот друг может быть посвящен в тайну катренов. Мне, человеку, привыкшему доверять только объективным данным и расчетам, трудно было принять такой метод. Эмоции, ощущения, догадки и прочие нематериальные понятия для меня слишком уж эфемерны. С другой стороны, Мастер предвидел, что Алиса воспользуется именно этим методом, и счел его достойным доверия. А уж про него-то трудно сказать «витает в облаках».
