Как же пакостно, что нет ничего под руками-то, а!
Упав, Шпыра сразу же принимает упор лежа, чтобы встать. Оглянулся, блеснул белыми зубами. Правым «мартенсом» я подбиваю ему одну руку и наваливаюсь сверху.
— Сука, это за «петушочка», — шиплю.
Сгребши жирные волосы в кулак, с ускорением опускаю его голову на ступени. Хватило одного раза, чтобы очередная его попытка принять вертикальное положение сошла на нет. Батарея села. Хруст намекнул на перелом носовых хрящей. Но устроил пламенную встречу в бетонной ступенью я ему еще раз десять. Последние — просто в невменяемом состоянии, когда вроде бы понимал, что уже нет надобности, а рука как чертов станок — вверх-вниз, вверх-вниз!
Сплюнул в потекшую по ступеням темную лужу, быстро прошарил у Шпыры по карманам. Е-е, беби! Выигрышный билет попался — торчит ствол за поясом. На ощупь, так «форт» наш, винницкий; ствол, вообще, коротенький, «десятка» по ходу. Ничего, и на том спасибо. Запасная обойма есть, но, по весу судя, неполная. Ага, а вот еще и ножичек. Не охотничий, конечно, но хай буде такой, уже лучше, чем ничего.
Вниз. За угол. С надеждой.
Я так и не узнал, была ли закрыта тяжелая железная дверь на замок, — двое уже стояли в проходе, за ними зиял темный провал. В руках держали керосиновую лампу, пламя в ультраэкономном режиме, абы только видеть куда идешь. Желающая верить в сказки часть моего воображения подпитала веру в то, что это за мной вернулись Трофимов с Бакуном. Наивный чукотский мальчишка, да?
— Стой! — рявкнул один из них. В руке второго, не обремененного светильником, сверкнуло оружие. Автомат?
Я выстрелил первым. В голове пронеслось: «Идиот!!!» — но был ли у меня другой выход? Эхо выстрела раздалось по всей лестничной клетке. Зато короткой вспышки достаточно, чтобы я понял: пуля попала в цель. Вовремя, что надо отметить. Слетев с ног, тот выронил автомат, вскричал. Спускаю курок еще. Следующая пуля прошибает его напарнику, что держал «летучую мышь», грудь. Сползая по стене, он роняет светильник. Керосин разливается по полу, тут же вспыхивает.
Подскочив, я выхватываю объятый пламенем «калаш», машу им, что победным знаменем, задуваю огонь, как на праздничном торте.
Второй жив. Харкая кровью, запустил руку под полу грязно-серой фуфайки. Тут либо пистолет еще в бок жмет, либо фотографию достать хочет — взглянуть на прощание. Бывает, находит такое. Перепрыгнув огненное озерцо, я приземляюсь на нем, вдавливаю ствол «форта» ему в глаз, выдергиваю его руку. Какая там фотография? Конченому зэчью есть разве кого вспоминать? Заточка. И каким образом собирался ее применять, интересно?
— Как отсюда выйти?! — сквозь зубы. — Куда ведет этот коридор? Говори, сука, а то еще и череп продырявлю.
— Х-х…й-й тебе, — выплюнул тот.
Ладно. Тратить на тебя пулю не буду, мало ли что там еще впереди. Нож, который достался от Шпыры, отправляю этому в шею. Мразь, сука. Дохни медленно.
Сверху кто-то закричал. Лязгнули двери, топот слышен теперь уже нескольких пар ног.
Выдернув нож, я обнаруживаю у второго висящий на поясе фонарь. Если он рабочий, то восприму это как милостивый подарок судьбы. Захлопываю за собой массивную дверь, задвигаю засов. Снова темень полная, но фонарь, к счастью, работает.
Фуф. Зэки, видать, не по тревоге шли, раз обходились полудохлой керосинкой. А может, сверхдефицитную батарею фонаря экономили. Ну и тупые же они! Батареи ведь надо отдельно хранить или хотя бы контакты не запитывать, чтоб не разряжались так быстро. А хотя… кому тут удивляться?
Закрыв стекло ладонью на тот случай, если здесь есть окна, я повертел головой. Окон здесь не было. Справа длинные ряды стеллажей, заваленные разнообразным бытовым хламом, слева — глухая стена с утоплениями для двух дверей. Смердит тут влажной затхлостью, высохшей мочой, чем-то еще, непременно знакомым, но из-за нехватки времени сложно определимым. Фиг поймешь, куда попал, одним словом. Впрочем, помещение это, длиной метров десять, я преодолел меньше чем за секунду.
Тогда же и загромыхали кулаками в запертую мной дверь, требовательно заорали с той стороны. Ага, иду-иду, сейчас халат только накину.
Добежав в конец, поворачиваю. Прутяные створки, слава тебе Господи, распахнуты. Ну правильно, чего каждый раз этими решетками клацать?
Пригнулся я, голову в шею втянул, фонарик под цевье, стволом мах-мах в обе стороны, как разудалый спецназовец. Никого. Но зато имеется разветвление. Перпендикулярный коридор пошире будет. Значит, ожидай на нем еще разветвлений и, скорее всего, людей. Черт бы вас, тюремных архитекторов!
Отпустил автомат на ремень, оставил лишь пистолет и фонарь в руках, посветил на девять часов. Двойная клеть в бетонном простенке с этой стороны, за ней — контрольный пункт, когда-то конвоиры, должно быть, там сидели. Над входом лампа красная, камера слежения и жестяная табличка прикручена: «Изолированный сектор максимального уровня содержания».
Твою мать, куда привела шальная стезя-то, а?.. Аж мурашки по коже.
Луч света выхватил из-за решеток невозмутимо холодное лицо, смотрящее прямиком на меня. Чуть не выстрелил в стенд с требованиями к внешнему виду военнослужащих ИТУ. Черти!
Направо — глубоко коридор уводит, не видать чем закончится. На стене красная стрелка, указывающая прямо по направлению движения, и жирная трафаретная надпись: «Сектор распределения», под ней стрелка с заворотом вверх — «Участок социальной реабилитации», с наклоном вниз — «Диагностический кабинет».
Вот тебе и пятизвездочный отель! Все включено, ема. Так, на первый взгляд, не хватает лишь указания на массажный кабинет и солярий.
Продвигаюсь вдоль стеночки, огибаю деревянные, затертые тюремными робами скамейки. Портрет президента, развевающийся фанерный флаг на полстены, текст гимна, порядки, порядки, порядки…
А псы цепные уже на хвосте. В этот миг, наверное, бегут по воняющему ссаками коридору.
Маленькая радость заключается в том, что все звуки тут как в пещере — высморкаешься на входе, а услышат в глубине. Чего-чего, а бесшумно передвигаться под этими высокими и пустыми сводами можно разве что Дюймовочке в балетных тапочках. Без бряцающего на груди «калаша», разумеется.
Я прибавил ходу. Лучом фонаря — во все стороны, как чертов вращающийся стробоскоп. Ответвлений тут и правда было много, притом почти везде вход свободен. Приглашают будто бы. Странно другое. То, что после моей стрельбы тут все еще тихо. Может, все силы Каталова сосредоточены в противоположном крыле, через который нас заводили?
Да хрен с ним, куда бежать?
Посветил на очередной темный прогон. «Переход к административному корпусу», написано. «Вход служебный», уточнено. Не-е, вот туда точно не пойду. Где-то на том краю сидит сам Каталов, окруженный сотней головорезов. Соваться туда надо, когда точно решил, что умереть хочешь методом декапитации. Что мне там цыганка-то? Не от пули, да? Так что лучше держаться от таких вот мест подальше…
