— Надо найти Бориса, возможно, он выпрыгнул с поезда, раз его здесь нет.
Артём одобрительно кивнул, и вернулся к Рите.
— Тёма, всё хорошо? — забеспокоилась девушка.
— Да, милая, он бьёт как девчонка, — через силу улыбнулся Грачёв, — Ты побудь пока тут, только никуда не уходи, ясно?
— Да.
— Ну, вот и хорошо, я скоро вернусь.
Ефрем, засунув пистолет за пояс, направился в сторону, где еле виднелся дымок взрыва бомбы. Захар, пошатываясь, следовал за ним, бросая косы взгляды на своего обидчика. Артём вскоре догнал командира.
— Ефрем, я успел выбросить рацию в окно до взрыва.
— Вот, значит, как, — удивился капитан, — она, наверное, разбилась.
— Может быть, но имеет смысл её найти, потому что мой рюкзак был к ней привязан.
На удивление быстро группа нашла и рюкзак, и рацию, которые хороши были видны в примятой пшенице.
— Сильно пострадала? — спросил Артём, проверяя целостность своих вещей, а главное дневника, потому что он для него стал чем-то большим, нежели просто книжица с записями.
— Пока не знаю, на вид целая, надо разобрать.
— После того, как найдём Бориса.
— Конечно, ещё бы согреться не мешало.
— Да, — поёжился Артём, у меня есть теперь вещи, разведём костёр, просушим вещи.
* * *
— Откуда у тебя эта наколка?! — закричал Тельцов, схватив за горло пленного.
Но тот упорно молчал, зло, глядя на обидчика.
— Говори, иначе я выпотрошу тебя! — правда, чем именно он это сделает, Борис не придумал.
— Да пошёл ты!
Разведчик замахнулся, и обрушил свой крупный кулак на лицо подрывника.
— Кто вас послал?! Это же не Красные, так?! — и в подтверждение того, что он не шутит, Борис добавил противнику с левой руки.
Подрывник даже не стал кривиться от боли, словно он её не чувствовал, просто сплюнул выбитые зубы и кровавые сгустки, вновь посмотрел прямо в глаза Борису. Этот холодный, пронизывающий взгляд заставил Тельцова поёжиться. Он сам не мог понять, что его так… тревожит?
— Бори — и — ис! — послышались голоса со стороны моста.
— Ладненько, с тобой позже разберёмся, подъём.
Толкая впереди пленника, Борис направился на зов.
— Чёрт подери, Тельцов, ты кого поймал? — удивился Захар, оглядывая пленника.
— Шамаханскую царицу.
— Шутишь? А то, что люди погибли по нашей вине тебе не смешно? — сделал выпад Артём.
— Моей вины тут нет, я свою бомбу обезвредил, это вы облажались.
— Что? Да, если Ефрем не кочевряжился бы, я сумел обезвредить бомбу.
— Так, спокойно! Мы одна команда, это наш общий косяк, за который мы все, чуть не поплатились жизнями, а теперь предлагаю, не устраивать глупые дискуссии, а допросить этого урода.
Подрывник вновь стал центром внимания, его поставили на колени, посередине железных путей.
— Ну, говорить будешь? — по-хорошему начал Ефрем.
— Ты его рожу видишь? По-твоему он хочет с тобой побеседовать?
Лицо пленника исказилось в кровавом оскале.
— На! — со злостью Борис врезал ему по лицу, от чего подрывник завалился на землю.
— Захар, дай нож, очень хочется поговорить.
Получив кинжал, Ефрем поднял противника, и приставил к его горлу лезвие.
— Кто тебя послал? Красные?
Тишина в ответ. Тогда капитан неглубоко воткнул нож в грудь пленнику, только проколов кожу, и стал медленно, просовывать лезвие под верхние ткани. Удивительно, но разведчики не услышали ни диких воплей, ни скрипа зубов, ни стона.
— Что за? — Захар отпрянул от пленного, будто от чумного.
— Да ладно, — не поверил Борис, — даже у меня мурашки от такого пошли!
— Ефрем, погоди, убери нож, — Артём присел рядом с пленником, приподнял его за подбородок, посмотрел в глаза.
Приоткрыв веко на глазу подрывника, Грачёв принялся рассуждать вслух:
— Зрачок уменьшен, вены на висках, и руках явно видны, посмотрите на глаза, видите, как белки покрыты прожилками? Рот открой, — потребовал парень, — Открой, сказал! Вот, видите, язык сухой, и белый налёт.
— Ох, я и забыл, что у нас медик есть, — улыбнулся Борис.
— Что это значит? — перешёл к делу Дерягин.
— Спроси у Захара, он — то знает.
Мухин скривился в злой усмешке, и отвернулся, дескать, нет ему дела до разведчиков и допроса. И дабы не объяснять, Артём закатал рукав подрывника. Все хорошо увидели красные «дорожки».
— Что же уму такого вкололи, что он боли не чувствует? — удивился Тельцов.
— Проблема.
— Возможно Буторфанол, или что-то похожее, — предположил Артём.
— Не имеет значения. Слушай, мы знаем, что ты не Красный, — продолжил допрос капитан, — мы даже точно знаем, кто тебя послал, но зачем это нужно?
— Что бы вы усвоили урок, — прохрипел пленник.
— Так, о каком уроке речь? — продолжил Дерягин.
— Моральном.
— Что? О чём ты?
— Скоро вы узнаете.
— Подробнее.
— В этом нет смысла, вы, и весь мир узнает, и усвоит урок.
— Хватит нести бред! — не выдержал Борис, и со всей силы ударил пленника по голове.
От удара подрывник свалился.
— Тельцов! Чёрт возьми, ты спятил?! — воскликнул Ефрем, отталкивая разведчика, — Мы почти добились.
— Чего? Он несёт бред, мы не сможем заставить его говорить.
— Это только до тех пор, пока действует наркотик, — встрял в разговор Артём, потом он почувствует боль.
Пленник тем временем, воспользовался тем, что внимание от него перешло на споры, и, извернувшись, схватил то, что висело на цепочке, на его шее. Приподнявшись, и глядя на своих мучителей, он зло, медленно, с расстановкой, прохрипел:
— Здесь не изменить уже ничего, Господь, жги!
Время словно растянулось, в ушах застрял вопль Ефрема: «Нет! Выплюнь, сволочь!», Борис схватился за цепочку, вырвал её изо рта, но то, что на ней висело, осталось во рту пленного. Послышалось, как захрустело стекло, Дерягин со всей силы ладонью ударил подрывника по затылку, окровавленные осколки капсулы выпали на землю. Пленный затрясся в конвульсиях, заваливаясь на бок. Артём упала рядом на колени, собрался сунуть руку в рот умирающему, и достать осколки капсулы, но Ефрем остановил его:
— Не смей! Это яд!
Подрывник дернулся ещё несколько раз, а потом затих.
— Пульса нет, — проверив, заявил Грачёв.
— Чёрт! — воскликнул Борис, впечатав кулак в раскрытую ладонь, — Я этого кретина по всему полю гонял! И всё зря!
— Результата мало, но не так уж и зря.
— А что мы узнали?
— То, что это была акция, показательная казнь.
— Казнь?
— Да, теракт для устрашения. И судя по всему, готовятся и ещё такие же.
