Засада классически удалась. Запыхавшиеся на подъеме фашисты шли без передового дозора, в надежде, что на перевале свои. Их от всей души забросали гранатами, остатки добили огнем из пулемета и автоматов. Старшина без всякой жалости завершил контроль раненых, пройдясь по следам боевой разборки.
— Зачем? — спросил мичман.
— А ты от границы сюда прошагай, да на дорогах и переправах через реки получи по-полной, тогда поймешь! — огрызнулся Серега. — Да и зачем они нам в плену? Только зря на них медикаменты переводить, а так, нет проблем.
Пока снимали и делили трофеи, укладывали погибших товарищей в машину, из Новороссийска на перевал подтянулись еще три транспорта. Так колонной и двинулись на спуск.
Ночь. Небольшая передышка между атаками врага, можно было бы, и поспать, но не спалось. Многие не спали. Только недавно смогли эвакуировать с позиций раненых. Погибших так и вообще, снесли в дальний окоп и прикопали пока. Если сами выживут, завтра похоронят, а нет, так лежать здесь всем. Умостился в отрытой щели, прислушивался к тому, как рядовой Хмелевский, боец его взвода, рассказывал немногочисленным выжившим в течение дня, местную быль. Народ слушал.
— Здесь, совсем неподалеку от нас, находится захоронение. Братская могила. С тысяча восемьсот шестьдесят второго года, почитай на этом месте стоял казачий пост. Гарнизон его состоял из казаков третьей роты шестого черноморского пешего батальона. Сентябрьской ночью к посту вышло четыре тысячи горцев, пеших и конных. Хотели напасть на Верхне-Баканскую станицу. На посту тогда было тридцать пять человек. Две атаки казаки отбили, во время третьей, горцам удалось повалить часть забора и проникнуть внутрь поста. Завязался рукопашный бой, казаки стояли насмерть, вот как мы сейчас. Отбивались штыками и прикладами. Погиб сотник. Оставшиеся в живых казаки укрылись в казарме-полуземлянке и продолжали бой через её окна. Горцы подожгли казарму, но казаки отстреливались до последнего. Все они погибли, но не сдались. Горцы отступили, ушли, забрав с собой больше двухсот трупов убитых. Казачий резерв прибыл на пост на следующий день и обнаружил погибший гарнизон, восемнадцать казаков нашли в казарме сгоревшими в уголь. Сгоревших похоронили у поста на берегу речки Неберджай, остальных в братской могиле на кладбище станицы Неберджаевской. Вот так все и было. Теперь мы держим рубеж.
Сергей в раздумье пришел к мысли о том, что боец своим рассказом сработал покруче любого политрука. Усталость взяла свое, он приснул. Приснул еще не зная того, что завтра от их роты останется не больше трети личного состава бойцов, которых только приказ отступить заставит покинуть рубеж обороны.
Захватив станицу Крымскую, противник продолжал развивать наступление на станицы Молдавскую, Нижнюю Баканскую и Неберджаевскую. Части сто третьей стрелковой бригады, поддержанные подразделениями морской пехоты, береговой артиллерией и авиацией Черноморского флота, основав рубежи обороны, вели борьбу с семьдесят третьей немецкой дивизией за станицу Неберджаевскую. Под давлением превосходящих сил к исходу двадцать третьего августа наши части оставили и эту станицу, и станицу Нижнюю Баканскую. Теперь гитлеровцы получили возможность обстреливать порт и город.
По решению Военного совета Северо-Кавказского фронта была сформирована двести пятьдесят пятая бригада морской пехоты, ее батальоны были укомплектованы личным составом боевых кораблей Черноморского флота, Азовской и Каспийской военных флотилий. Командовал бригадой подполковник Гордеев, комиссаром был назначен батальонный комиссар Видов. На бригаду возложили ответственную задачу — прикрытие и удержание дороги станица Неберджаевская — Новороссийск и господствующих высот на этом направлении. Старшина Котов с теми, кто выжил, попал в один из батальонов этой бригады.
Артиллерия противника безбожно долбила их позицию, это было схоже с работой шахтера в забое, когда отбойным молотком срубают пласты угля, а потом обыкновенной лопатой отбрасывают уголь в сторону, чтоб напарник загружал его в вагонетку. Так и здесь, немец накрывал снарядами развалины Мефодиевского, потом шел в атаку пытаясь вытеснить морскую пехоту прочь. Перед самым основанием рубежа обороны чадили, изрыгая неприятный смрад горелой человеческой плоти, пять танков противника, за брустверами окопов, перед ними и в них вповалку лежали мертвые свои и чужие.
— Товарищ старшина, немцы пошли в атаку!
Этого следовало ожидать, артобстрел закончился пять минут назад, вот Артем, назначенный наблюдателем, и подавал голос. Тут же по окопам передавали распоряжение комбата: «Ротам приготовиться к отражению атаки!»
А, то мы слепые, сами не видим! Нервы у всех на пределе, это за сегодня уже четвертая атака будет. Силы тают на глазах. Издали от немецких позиций развернулись и покатили, гремя траками и производя выстрелы, немецкие танки. Между ними редкими цепями бежала пехота, выставив перед собой штыки. Посмотришь на такое, мандраж берет, аж мошонка сворачивается в ма-аленький кокон.
— Не робей, товарищи! Выстоим!
По траншее передвигался политрук Нежников. Увидел Котова.
— Как тут у тебя, старшина?
— Все гут!
— Родина надеется на вас. Приказано ни шагу назад!
— Это нам известно, товарищ политрук.
— Держаться! Держаться, товарищи!
Осколочный снаряд, вгрызаясь в землю неподалеку, разметал осколки по округе. Кто-то, получив свою порцию, взвыл. Котов пробежался по траншее.
— Парни, без надобности не высовываться. Лукавихин, ты мне смотри, танки на тебе. Что хочешь делай, но в нашей полосе вы с Карповским из вашей пукалки, чтоб три танка подожгли.
— Да, понял я, старшина. Только и ты пойми, у нас к противотанковому ружью всего восемь патронов осталось.
— А танков только три. Давай дорогой! Потом патроны еще найдем.
Все явственнее различался шум движущейся махины войны. Котов бросился к своей позиции. Припал к окуляру прицела. Винтовку он не смотря ни на что, сохранил. Только вот патронов к ней осталось, десятка два. Танковые пулеметы лупцевали по брустверам, заставляли пригибать голову.
— Леселидзе, чего молчишь? Отсекай пехоту, как бы потом поздно не было. Взво-од! Огонь по противнику!
Сам в вырвавшейся из окопов какофонии стрельбы, произвел выстрел. Офицер в фуражке с высокой тульей, размахивавший пистолетом и что-то выкрикивавший, споткнулся и упал. Нашел еще кадра подлежавшего немедленному выводу из строя, выстрелил. Снова удачно! Рядом лаял «максим» Леселидзе, механизм усиленно пожирал патроны из матерчатой ленты, заставляя закипать воду в кожухе. Сам пулеметчик, держась за рукоятки и вдавливая гашетку в металлический корпус, на одной ноте выдавал из пересохшего на жаре горла:
