— А-а-а, — протянула Старстоун. — Так вот почему они все меня так не любят…
— Я бы назвал еще пару-тройку сотен причин, но это так — последствия твоего вредного характера.
— А говорят, что Темная Сторона освобождает, — с грустью произнесла моя первая ученица. — Ну там, мои оковы рвутся, все дела…
Снова помолчали.
— Итак, — нарушил я тишину, — может уже расскажешь мне причину, по которой ты тут висишь, посреди космоса одна одинешенька?
— Любуюсь на звезды, — был получен мной крайне интригующий ответ.
Бросив взгляд за пределы кабины, сам некоторое время позалипал на картинки звездного неба в этой части галактики. Да, интересная россыпь огоньков… В известной части галактики такого и не встретишь. А здесь тебе и звезды, и туманности, и переливы гравитационных полей, в плен которых попали газовые облака, расцветив небо подобием радуги.
— И как? — уточнил я. — Получается?
— Глаза-то у меня еще не выпали, — хмыкнула девушка. — А ты чего прилетел?
— Решил, что непорядок, когда ты грустишь одна, — заявил я. — Порой люди от одиночества суицидом кончают жизнь. Даже находясь в гораздо более простых ситуациях, чем у нас.
— А что, есть кто-то кто залазил в яму с пуду глубже нас? — рассмеялась Старстоун.
— Ну… Скайуокер, например, — предложил кандидатуру я. — Его вообще никто не любит.
— А кому нужен мудила высокомерный? — удивилась Оли.
— И все же, я на тебя плохо влияю, — вздохнул я. — Ругаешься через слово.
— Да ты-то тут причем? — словно отмахнулась от меня первая ученица. — Я ругаюсь матом на пяти языках примерно с десяти лет. Эй, ты чего закашлялся, подавился чем-то?
— Ага, — я кашлянул в кулак. — Своим мнением о тебе как о приличной девушке.
— Да все мы лицемеры, — с высоты своего опыта обобщила население галактики Оли. — Я вот хорошую и добрую из себя строила все время ученичества у Джокасты Ню, чтобы мне голову не пропесочили за «поведение, не подобающее джедаю».
— Последнее — цитата? — поинтересовался я.
— Ага, — подтвердила Оли. — Я слышала ее в двадцати семи различных вариантах трактовок, более чем от тридцати джедаев. Первый раз по шее дали, когда еще юнлингом была и решила в клане блеснуть навыками зелтронского мата. А потом, кто мне только не высказывал претензии. Джокаста, Коулман Ккай… Когда уже дело до Винду дошло, поняла, что никого в том Храме «самостоятельный путь» не интересует. Вот и решила быть хорошей и покладистой. Чтобы не вызывать ни у кого подозрений. А потом… Направили к тебе.
— «Как управлять миром и не привлекать внимание психиатров», — хмыкнул я.
— А вот это сейчас даже обидно было, — но в голосе девушки не было ни намека на то, что ее как-то задели сказанные мной слова. — Ладно, — произнесла она. — Хандра прошла. Может все же скажете, учитель, чего это вы, во время подготовки к грандиозному побоищу, решили проявить свою заботу о маленькой и вредной ученице?
— Дело в том, Шпилька, — произнес я, извлекая из недр своих бесконечных карманов на поясе, необходимый атрибут, — есть у меня для тебя одно персональное и весьма эксклюзивное предложение…
— Не надо говорить столь загадочным тоном, спустя два года под вашим патронажем, меня очень сложно чем-то удивить, — вяло откликнулась девушка, поворачивая свой шлем в сторону моего истребителя. Учитывая, что расстояние между нашими машинами было ювелирно минимальным — летели буквально крыло к крылу, то каких-то тридцати метров для чувствительного к Силе разумного, чтобы увидеть одну маленькую деталь в руках другого… — Ох ты ж хатт… Это то, о чем я думаю?!
— Смотря, о чем ты думаешь, — ухмыльнулся я, покрутив предмет в руках. — Помнится ты об этом очень и очень мечтала…
— Ага, — Оли буквально прилипла лицом к фонарю своего кокпита. — Это ж не потому, что нам предстоит воевать против флота всех Неизведанных Регионов?
— Нет, — засмеялся я. — Это потому что исходит сие предложение от чистого сердца.
— То есть можно вот прям совсем не сдерживаться? — все еще не веря своему счастью, поинтересовалась ученица.
— Желательно, чтобы от нашего флота и большей части местных планет хоть что-то осталось, — произнес я свое небольшое пожелание.
— Ну-у-у-у… — протянула девушка. — Я очень сильно постараюсь, конечно же… Так стоп, — насторожилась девушка. — Это какой-то тест?
— Испытание контроля, — признался я. — Справишься, — предмет, поднялся над моей рукой, — сможешь рассказать об этом всем, кому захочешь.
— А если не справлюсь я? — мрачно поинтересовалась Оли, подражая стилю изложения речей от Йоды. — Все отменяется, да? И предложения не будет?
— Будет, конечно же, — засмеялся я. — Просто тебе придется носить эту тайну в себе до тех пор, пока не будет объявлено официально.
— Это вот прям вообще безжалостно и беспощадно, — заявила девушка. — Вот так, поманить исполнением чуть ли не детской мечты, а потом…
— Ты же сама меня критиковала за то, что я дескать не учу вас ничему, — пришлось напомнить девушке ее же собственные слова. — Вот, пора бы потренировать контроль твоих способностей.
— И научить меня держать язык за зубами, да?
— Это был бы крайне полезный сопутствующий навык, — признался я.
Девушка возмущенно фыркнула, взяв пару минут на обдумывание.
Затем, очевидно, решившись, произнесла:
— Ладно, договорились. Но я все равно хочу себе звездный разрушитель!
— Однажды, Шпилька, однажды, — отделался я туманным обещанием.
* * * «Я столько лет тебя ждала, Что мне уже не страшно».
— Так необходимо, — спокойным тоном произнесла Луминара Ундули, глядя в лицо двум явно злящимся ученым — альдераанцу Клаусу Ваффанкуло и колуми Лло Лоо. Столь непохожие внешне и по образу мышления, редко сходящиеся во мнении и обожающие до одури спорить друг с другом, они выступил единым фронтом, когда
