– Давай, – сказал Сингер, приходя в себя, и показал, как и что тут работает. Получалось просто, и больше всего Брейна порадовало, что в Сингере он не ошибся – этот канзас будто переменился и выглядел совсем иначе – даже спина стала прямее.
Они шагали на шум стрельбы, которая то утихала, то разгоралась вновь. Повсюду валялся мусор – от упаковок офицерских пайков до рваных штанов и обрывков электроизоляции.
Где-то попадались следы крови, в другом месте из ниши торчали чьи-то ноги, но Брейн не останавливался – у них было слишком мало времени, ведь те, кто прорывался к последнему прибежищу офицеров администрации, могли сделать это очень скоро.
Навстречу попадались одиночные арестанты и целые группы, которые, впрочем, уважительно становились к стенке, давая пройти троице решительных вооруженных коллег.
В одном месте кто-то осторожно спросил:
– А вы кто будете, ребята?
– Шестой блок, – на ходу бросил Брейн, и спросивший понимающе закивал, хотя прежде ничего такого про этот блок не слышал.
Где-то по полу растекались лужи технических жидкостей, где-то свистел пробитый паропровод. Брейн подумал, что еще несколько суток, и обитатели тюрьмы начнут испытывать проблемы с жизнеобеспечением.
Миновав наконец несколько участков с искрящими светильниками, иссеченными стенами и перебитыми магистралями, группа добралась до места, где велась перестрелка.
На еще троих подошедших с оружием арестантов никто не обратил внимания. Вдоль стены уже сидело около тридцати мятежников, а еще пятеро, прикрываясь за сложенной за углом баррикадой, попеременно вели огонь, часто меняя магазины.
Все вокруг было засеяно поддонами от боеприпасов, которые веером разлетались по сторонам.
В ответ звучали редкие выстрелы, однако и этого хватало – в дальнем конце коридора лежали накрытые пластиком тела мятежников.
Вместе с тем успехи наступающих также были налицо – несколько взломанных дверей командных помещений носили следы взрывов скорее всего ручных гранат, и за распахнутыми дверями виднелись тела служащих администрации в одном белье с кровавыми потеками – все их обмундирование, пусть даже окровавленное, мятежники забирали в качестве самого ценного трофея. Многие из них были в этих трофеях с оторванными погонами и нашитыми цифрами «22» и «54».
– Эй, вы кто такие? – спросил поднявшийся от стены суперколвер с окровавленной повязкой на предплечье. По всему было видно, что это здешний босс.
– Мы из шестого блока, – ответил Брейн, останавливаясь.
– И какого вы сюда выперлись, засранцы?
– Мы хотим есть, а ваши ребята заняли пищеблок – сказали, еда только за деньги. Но денег нет, и вот мы пришли отрабатывать.
– Точно, это пукалки Связного, он их забирал, – сказал покрытый наколками гоберли.
– А «электровеники» Бубня и Харма, – заметил другой – рыжеватый канзас.
– И чего наша братва вам просто так стволы презентовала? – спросил босс, кладя руку на рукоять кинжала.
– Они себе пушки поновее нашли, а это барахло нам отдали. Еще и посмеялись.
– Где они пушки нашли? – спросил босс и повернулся к своим.
– Наверное, вскрыли кадетское хранилище. Там, я слышал, стволы что надо, – сказал канзас.
– Эй, вы, потише там! Передохните! – рявкнул босс, и на баррикаде прекратили стрелять.
– Короче, так, вы мне здесь не нужны, мы скоро сами всех передавим, так что могу вас только замочить – вот и все дела. Если бы мне были нужны бойцы, я бы согнал сюда хоть пару сотен.
– Непохоже, чтобы дела шли очень хорошо, – заметил Брейн и кивнул на заваленный телами тупик.
– Постой, а это не ты мимо наших клеток каждый дней с сабодаем прогуливался?
– Я.
– Куда ходил?
– К докторам, здоровье поправить.
Босс усмехнулся.
– По твоей кислой роже не видно, чтобы лепилы тебе очень помогли.
– Это да, – кивнул Брейн. – Ну так что, давай я попробую договориться с ними.
– Как это?
– Наплету с три короба, а как пролезу внутрь, швырну гранату, и всего делов.
Босс оглянулся на своих, те по-разному восприняли услышанное. Одни были «за», другие не верили, что такое возможно.
– Кадеты хорошо стреляют. Если что-то не так, снесут башку за раз, – сказал босс.
– Я понимаю. Но жрать-то все равно хочется.
– Ладно, варвар, валяй, покажи, на что способен. Но пока без гранат, – сказал босс и посторонился, чтобы пропустить Брейна и его спутников.
Со стороны баррикады прекратили стрелять, и рекрейцер Таут воспользовался этим, чтобы подтащить короба с патронами.
Бронедверь пока еще держалась, но семь из десяти петель были серьезно повреждены, а у обезумевших от вседозволенности мятежников хватало бронебойных боеприпасов. И хотя они были не очень хорошими стрелками, поскольку давно не упражнялись, раз за разом им удавалось ослаблять дверь, а когда она соскочит, время жизни крохотного гарнизона будет отсчитываться минутами.
– Сэр, давайте я стану у бойницы, – предложил ранкмайор Шено, командовавший взводом охраны, который теперь уже не существовал.
– Я еще не устал, – ответил Таут, меняя в винтовке запальный картридж. Это была тяжелая устаревшая модель, требовавшая картриджа и отдельного магазина для оперенных пуль, зато она была очень точна, а ее пули прошивали эту кучу мусора, что навалили мятежники, и доставали их.
Каждый точный выстрел Таут определял по яростным ругательствам и прекращению обстрела на какое-то время. Однако у арестантов был большой резерв, а вот у офицеров – увы, только пятеро. И скорее всего они были последними офицерами на судне.
– Желтый ромб! – произнес рекрейцер Таут, не доверяя собственным глазам. – Они выбросили желтый ромб на черном поле!..
– Осторожно, сэр! – предупредил штаб-навигатор Чиунмах. – Это может быть провокация – подождут, когда все сбегутся к двери, и ударят из тяжелого лаунчера!..
– Не бойтесь, штаб-навигатор, если бы у них был тяжелый лаунчер, они бы уже его применили, – сказал Таут. – Вы вообще представляете, что такое тяжелый лаунчер?
– Ну, я… Я судноводитель вообще-то. Я с палубы управления.
– Ладно-ладно, не смущайтесь. Уверен, вы хорошо знаете свое дело, а я лишь скажу, что тяжелый лаунчер на борту оказаться просто не может, это оружие хорошо для взламывания бронеколпаков и вспарывания брони трехпушечных «аларквистов». А здесь такое оружие запросто продырявит все переборки и прорежет внешнюю стенку – ведь отражатели стоят только на внешних слоях. Но это так – для общего развития, а что мы будем отвечать, господа, ведь нам предлагают переговоры?
