– Я туда не полезу! – замотал головой Мефодий и, выставив перед собой этюдник, прикрылся им, будто рыцарским щитом. – Если что хотите, говорите здесь!
– Не полезешь туда – погрузим в багажник, – проронил телохранитель, а после, ухватив Мефодия, как подозреваемого в полицейском боевике, за шею, согнул его пополам и запихнул внутрь салона вместе с этюдником.
Массивная туша Тутанхамона возлежала на левом краю заднего сиденья. Вместе с Тутанхамоном и водителем в автомобиле находился еще один телохранитель, держащий в руке явно не газовый «хай-пауэр».
Мефодий хотел было остаться с краю сиденья, но его сдвинул на середину втиснувшийся следом за ним молчун. Таким нечаянным образом для Мефодия осуществилась давняя мечта всех охотников за головой Тутанхамона – он очутился от него на расстоянии вытянутой руки.
– Да поймите же – я здесь абсолютно ни при чем! – обращаясь к Тутуничеву, залепетал художник. – Скользко, вашу машину занесло, а я…
Тутанхамон кивнул телохранителю, и тот отвесил «гостю» повторную затрещину.
– Ну в самом деле, вы же разумные люди… – вновь попытался отстоять свою правоту Мефодий, но напоминающий кузнечный молот кулак с надетым на палец крупным золотым перстнем недвусмысленно замер в паре сантиметров от его носа.
– Тише ты, и так голова раскалывается, – поморщился Тутанхамон и похлопал по спинке водительского сиденья. – Поезжай, Санек, а то торчим среди этого бомжатника у всех на виду…
«Паджеро» плавно тронулся с места, за пять секунд проделал оставшийся до подъезда путь и не менее плавно припарковался, тем самым наглядно демонстрируя преимущества солидного автомобиля.
– А я тебя знаю! – проговорил Тутанхамон, изучая лицо Мефодия маленькими, как у поросенка, глазками. – Ты ведь тоже здесь обитаешь, так?.. – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Если не знаешь, как меня звать-величать, то для тебя я – Виктор Игнатьевич.
– Виктор Игнатьевич, это, видимо, какое-то недоразумение… – забубнил Мефодий.
– Да погоди! – осадил его Тутанхамон. – Ну а твое имя? Когда заходишь в гости к незнакомым людям, то для начала надо бы представиться. Или в детстве понятиям этикета не обучен?
Мефодий, хоть и был напуган до полусмерти, все же отметил, что у Тутуничева тоже имеется чувство юмора, правда, немного своеобразное.
– Мефодий, – угрюмо назвался он. – Мефодий Ятаганов.
– Ятаганов… Ятаганов… – Тутанхамон что-то усиленно припоминал. – А Кирилл Ятаганов, что на Северо-Восточном пару магазинчиков держит, не братом ли тебе доводится?
– Да, братом, – тупо уставившись в спинку переднего сиденья, ответил Мефодий.
– Ну так тем лучше для нас обоих! – осклабился Тутанхамон. – Значит, не придется тебе, Мефодий, квартирку свою продавать!
– А это еще зачем? – напрягся Мефодий, хотя ответ на свой вопрос уже знал.
– Ну и туго же ты, Ятаганов, соображаешь! – От раздражения Виктор Игнатьевич даже заерзал. – А за «Паджеро» кто рассчитываться будет?
– Да не виноват я!..
– А кто виноват? – спросил Тутанхамон.
– Не знаю…
– Он не знает! – воскликнул Тутуничев. – Зато я знаю! Виноват ты! Ладно, слушай внимательно: за причиненный мне моральный и материальный ущерб с тебя причитается… – Тутанхамон наморщил лоб, очевидно, производя в уме арифметические вычисления. – Четыре тысячи двести… А, ладно, по-соседски сброшу… Итого, четыре штуки ровно!
Что не рублей, Мефодий догадался и без подсказок.
– Ну почему? – едва не плача, промямлил ошарашенный предъявленной ему суммой Мефодий. – Что я такого совершил? Я же просто мимо проходил…
– Изволь, господин хороший, объясню, – сделал одолжение Тутанхамон. – Ты торчишь посреди дороги, с железной палкой, так?.. Так! Чего ты там забыл? Никто не знает. Санек, – обратился он к водителю, – там есть пешеходный переход?
– Нет, – ответил Санек. – Вот видишь, Мефодий: перехода нет!.. А светофор?
– И светофора, Игнатьич, тоже там нет, – снова подтвердил Санек.
– И светофора тоже там нет, – повторил Тутанхамон. – А ты торчишь прямо посреди дороги да еще палкой железной в нас тычешь! Кто тебя знает, а вдруг ты сейчас возьмешь да и пульнешь по нам из винтаря!.. В общем, скажи спасибо Саньку, что кишки твои на колеса не намотал, а, можно сказать, пожалел тебя… Когда сможешь расплатиться?
Мефодий судорожно вцепился в этюдник и крепко прижал его к себе, как будто Тутанхамон собирался в первую очередь реквизировать именно его. Оглашенная сумма была для Мефодия чудовищной, а спорить и доказывать что-то этой прямолинейной публике без опасения вновь получить по шее являлось столь же невозможным, как и собрать требуемые деньги.
– Э-э-э, да кто бы переживал! – Тутанхамон ободряюще потрепал стушевавшегося Мефодия по плечу. – Звони брату! Уж для кого, а для него четыре штуки не вопрос. Короче, Ятаганов-младший, срок тебе, ну скажем… до понедельника. Пять дней я, так и быть, подожду. Но не больше! И учти: это я с тобой еще по-соседски…
Присущее вольным художникам чувство гордости и в лучшие времена не позволяло Мефодию беспокоить брата такими вопросами, а теперь как с бухты-барахты – сразу четыре тысячи! Конечно, брат есть брат, он наверняка Мефодия выручит, но какой нокаутирующий удар получит Мефодиево самолюбие! А Раиса-то как посмеется! Ну и, само собой, перед тем, как отсчитать Мефодию эти чертовы деньги, оба поиздеваются всласть! Пускай, дескать, этот «староболотинский Пикассо», как любил при родителях называть брата Кирилл, наконец-то убедится, кем он является в этой жизни: полным ничтожеством… Однако перспектива иметь в кредиторах Виктора Игнатьевича Тутуничева, отделенного от Мефодия лишь потолочными плитами, была куда нежелательнее.
– А скажи-ка мне, любезный, – выводя Мефодия из полуобморочного состояния, обратился к нему Тутанхамон. – Зачем ты и зимой и летом носишься с этой деревянной лопатой? Мне это чисто из любопытства.
– Это не лопата, – буркнул Мефодий. – Это этюдник.
– А на хрена этот… ну, как ты его сейчас назвал… нужен?
И хоть Мефодий находился не в том настроении, чтобы заниматься культпросветом, но все-таки нашел в себе силы объяснить Тутанхамону, чем зарабатывает себе на жизнь.
– Вот те раз! – отреагировал на это Виктор Игнатьевич. – Никогда не встречал реального Шишкина! И школу специальную заканчивал?
– Университет искусств…
– Не хило!.. Ну ладно, валяй к братану за компенсацией, и мой тебе совет: не тяни. А то веришь, нет: я хоть и не Шишкин, но под хохлому тебя расписать всегда смогу…
Прошло не более шести часов. Мефодий сидел на кухне и, несмотря на то, что спина его была прижата к теплой батарее, никак не мог согреться. Колотило же его не от холода, а от неизбежного посыпания головы пеплом и разрывания собственных одежд перед всемогущим Кириллом. Он давно закончил зубрить самоунижающий монолог и уже готовился вынести его на суд брата, когда сосед с верхнего этажа вновь напомнил о себе.
