Объект обезврежен. Возможна угроза? Возможна. Угроза реальна. Остальные тождественные объекты изготовились к нападению. Контратака: уничтожение вонючих объектов с целью самозащиты. Открыть огонь!
Уже без каких-либо помех из программного ядра фабр прицельными короткими очередями принялся расстреливать стоявших в отдалении четверых приятелей убитого. Лишь один из них схватился за кобуру и тут же упал на фиолетовый гравий дорожки, не успев вытащить икстер.
Непосредственная угроза ликвидирована. В поле зрения нет угрожающих объектов. Режим, выхода из атаки с поиском других угрожающих объектов.
Фабр завертел головой, перед его глазами мелькнула вышка с часовым, поспешно разворачивающим станковый лучемет на турели.
Попытка нападения с азимута 163
— тревожно полыхнула желтая строка, и спустя мгновение изображение в окошечке погасло, сменившись глухим черным прямоугольником.
Конец файла.
Часовой Ванцега испепелил туловище фабра длинной очередью, от биоробота осталась лишь голова с поврежденным вскипевшей кровью блоком кристаллической памяти.
Кин стянул наголовник и перчатки, затем полез в карман за носовым платком и вытер испарину со лба. Просматривая файл, он испытал совершенно абсурдное чувство цепенящего бессилия, как будто наблюдал за происходящим изнутри убивающего людей биоробота и был обязан вмешаться. Сразу вспомнился фабр, наставивший на него плазменное ружье вечером второго числа. Если бы тот додумался переадресовать ячейки, в которые загружается его операционная система, пепел Кина уже развеяли бы с вихрелета.
— Ну как, все нормально? — озабоченно спросил восседавший на койке Зига.
— Прямо скажем, нормальнее некуда, — ответил Кин и повернулся к своему телохранителю. — Помните, Ронч, вы говорили насчет манеры фабров куражиться, как вы тогда выразились? Так вот, теперь я знаю, в чем тут дело. Оказывается, они терпеть не могут запах человеческого пота.
— Да, вчера Мерстон что-то говорил насчет этого… — кивнул Ронч.
— И вообще фабры считают людей существами неполноценными во всех отношениях. Думаю, они перестреляли бы весь гарнизон за милую душу, если бы их не удерживали от этого специальные коды в операционной системе.
Квадр-офицер длинно присвистнул.
— Хотите — верьте, хотите — нет, я подозревал что-то вроде этого, — сказал он. — А что же там стряслось восемнадцатого числа?
— Один из солдат побился об заклад, что пожмет руку фабру, — объяснил Кин. — Подошел и сказал: «Дай лапу, симпатяшка». Мало того, что для фабра омерзителен запах человека, эти слова и жест он не понял и расценил их как угрозу. Вообще он по нескольку раз в секунду порывался атаковать людей, но его останавливал встроенный программный запрет. Что у вас там во фляжке, Зига?
— Мозгочистка, — ответил унтер и, предвосхищая следующий вопрос, пояснил: — Мой собственный рецепт, спиртяшка пополам со «Шпинсом».
— Разрешите хлебнуть, у меня что-то в горле пересохло.
— Пожалуйста. — Вежливо привстав с койки, Зига протянул фляжку, Кин сделал из нее солидный глоток и часто задышал: напиток оказался отменно крепким.
— Спасибо, это действительно хорошо прочищает мозги, — поблагодарил он.
— Вы остановились на том, что фабру запрещала атаку его программа, — не утерпев, напомнил взбудораженный Ронч.
— Да, я помню. Так вот, фабр с ходу переписал адресацию операционной системы и снял коды, блокировавшие программу атаки. После чего перебил пятерых солдат за доли секунды, они ничего не успели против него предпринять.
— Ну и дела, — пробормотал Зига.
— Самое неприятное в том, что это может проделать любой из фабров в любой момент, — заключил Кин. — Саморазвитие их интеллекта достигло такого уровня, когда они способны изменять собственную операционную систему. Один из примеров этого я только что видел собственными глазами. Мне бы не хотелось выглядеть паникером, но ситуация крайне опасна.
В комнатушке повисло напряженное молчание, которое нарушил Ронч.
— То есть, как я понимаю, фабры могут не только куражиться, но и влепить заряд в упор ни с того ни с сего? — спросил он.
— Совершенно верно.
— Веселые новости, ничего не скажешь, — проворчал квадр-офицер.
— А вот кого я совершенно отказываюсь понимать, так это доктора Мерстона, — сказал Кин. — Ведь он знает об этом. Он же просто не может не знать, что биороботы, во-первых, терпеть не могут людей, а во-вторых, что они способны выйти из-под контроля и перестрелять весь гарнизон.
— Что же теперь делать? — спросил Ронч.
— Думаю, прежде всего надо поставить в известность командира Абурхада.
Снова взявшись за интерком, Кин набрал номер командирского блокгауза. — Это Кин беспокоит, — сообщил он, услышав энергичное «алло».
— Слушаю вас, инспектор.
— Командир, у меня не совсем приятные новости. Я считаю, необходимо срочно отозвать всех фабров с патрулирования.
Абурхад помолчал, переваривая услышанное.
— Алло, вы меня слышите?
— Да, слышу, — отозвался командир гарнизона. — Простите, а чем вызвана такая экстренная необходимость?
— Я только что ознакомился с обстоятельствами гибели пятерых солдат. Можно сказать, из первых рук. Я просмотрел файл, извлеченный из блока кристаллической памяти того фабра, который стрелял в людей.
— Насколько мне известно, этот блок был безнадежно поврежден.
— Отнюдь нет, унтеру Зиге удалось реконструировать его содержимое. И то, что я сейчас увидел, дает повод для самых неутешительных выводов. — Кин сделал паузу и, не дождавшись реплики Абурхада, продолжил: — На самом деле не солдаты напали на фабра, наоборот, он на них. Более того, мы не гарантированы от повторения подобных инцидентов. Я подозреваю, фабры могут выйти из-под контроля в любой момент. У них идиосинкразия на запах человеческого пота. А хуже всего то, что фабры в принципе способны перепрограммировать сами себя и снять запрет на применение оружия против людей. Опасность чрезвычайно велика, поймите.
Кин замолчал, выжидательно склонившись над интеркомом.
— Прежде чем принять решение, я должен ознакомиться с файлом, о котором вы говорите, — наконец промолвил Абурхад.
— Безусловно. Я немедленно предоставлю его в ваше распоряжение.
— Кроме того, необходимо посоветоваться с доктором Мерстоном как с нынешним руководителем проекта ФАБР-2.
— Видите ли, он лицо заинтересованное, и вряд ли его мнение можно будет принять в расчет, — возразил Кин.
