– Двухступенчатые ракеты, – пояснил Ник. – Вес боевой части – пять тонн.
– Тогда понятно, почему они осторожничают, – сказал Милош, вытирая со лба пот. – Ну что, рванули?
– Рванули! – ответил Ник, и они первыми преодолели последний отрезок до корпуса бомбардировщика, вызвав на себя огонь обозленных пулеметчиков.
Следом проскочили Корн, Элеонора и Лавай. Старая рана девайса давала о себе знать, и он сильно припадал на больную ногу.
– Что теперь? – спросил Корн. До дверей, которые ещё нужно было как-то открыть, добраться было просто невозможно – гибберы висели прямо над бомбардировщиком и стригли воздух короткими nwepedlh.
– Крошка, это то, что я думаю? – неожиданно спросил Ник, указывая Элеоноре на три едва заметных отверстия на крышке пузатого бомболюка.
– Я не дотянусь! – покачала головой лейтенант Файвер, прижимая к себе коробку с ПИ-тестером.
– Я помогу! – сказал Ник. Он сунул автомат Майку, присел и, посадив девушку себе на шею, с трудом поднялся.
Элеонора, покачиваясь и стараясь сохранить равновесие, сумела– таки подсоединить щупы и без труда подобрала нужный код.
– Это просто, – сказала она, когда крышки бомболюка разошлись, обнажив полированные бока гигантских бомб. Девушка попыталась слезть, но Ник закричал ей, чтобы цеплялась за поручни и карабкалась наверх.
– Ты думаешь, там есть какой-то коридор? – спросил Милош, следя глазами за гибберами – как бы те не подкрались незаметно.
– Там есть технологические проходы… – прохрипел Ламберт, отчаянно напрягаясь, чтобы запихнуть лейтенанта Файвер как можно дальше. Наконец девушке удалось зацепиться, и она полезла наверх сама.
В этот момент кодовые двери в ограждающей стене распахнулись и на поле хлынули охранники.
Они сразу заметили беглецов и открыли беспорядочный огонь, однако командиры приказали им прекратить стрельбу, справедливо опасаясь детонации боеприпасов.
– Давай, поднимайся! – крикнул Ник. – Ты следующий!
Он толкнул сидящего на бетоне девайса, но тот беззвучно повалился на бок. Он был мертв.
– Вот тебе и на, – пробормотал Милош, стреляя по охранникам короткими очередями. – Таскали его, таскали за собой… а он… так и не пригодился…
Не теряя времени, Ник схватил Корна и так сильно его подбросил, что тот влетел в технологический проход и врезался головой в какой-то выступ.
– Теперь ты! Скорее! – крикнул Ник, хватая Милоша за плечо. Охранники стремительно приближались и вот-вот могли подобраться на верный выстрел.
Милош оказался не так легок, как Майк, но и его Ник подбросил достаточно успешно. Затем разрядил свой автомат в наступавшего врага и, оттолкнувшись, ухватился руками за скобы.
Последний рывок – и майор Ламберт оказался в проходе, но неожиданно Милош резко оттолкнул его к бомбовым стабилизаторам и выстрелил в подкравшихся к самому люку урайцев.
– Ой, да ты мне чуть ребра не сломал! – возмутился Ник. – Сколько у тебя патронов?
– С десяток.
– Стой тут и смотри, чтобы они не пролезли за нами следом, – приказал Ник, а сам, согнувшись в три погибели, стал пробираться к корпусу судна, где надеялся найти ещё один люк с кодовым замком.
– Она уже все сделала! – восторженно прокричал Корн откуда-то спереди, и Ник услышал характерное жужжание открывавших люк приводов. В лицо пахнуло знакомым запахом большой машины – смесью технических жидкостей, металла и пересушенного воздуха.
Позади раздался одиночный выстрел.
– Ты как, Стив?! – спросил Ник.
– Держусь! – ответил тот и выстрелил ещё раз. В темном судовом коридоре Ника уже ждали лейтенант Корн и Элеонора.
– Майк, поддержи Стива, а ты, крошка, – со мной в кабину!
Среагировав на перепад давления, в судне включилось аварийное освещение. Это помогло Нику сориентироваться, и он помчался boeped, подгоняя Элеонору.
Не прошло и минуты, как они оказались в кабине.
Ник быстро пробежал глазами по панелям управления и довольно кивнул. Все здесь было ему знакомо: системы управления большим транспортным кораблем в комбинации с регуляторами разгонных режимов и механизмом наведения скоростного перехватчика.
Пусковой каскад находился на привычном месте, и Ник отработанными движениями включил несколько тумблеров.
– Крошка, нажми вон тот красный квадратик, – сказал он, указывая на другой конец кабины, – это наш бомболюк. Надеюсь, он никого не прищемит.
Элеонора тотчас надавила указанную кнопку, и та погасла.
– Неужели мы сбежим, Оллеас?
– Я не Оллеас, я Ламберт, – непонятно зачем поправил её Ник.
– Теперь пойди узнай, как дела у ребят. Как только Стив выберется, закрывайте внутренний люк…
Корабль оживал прямо на глазах, быстро отзываясь на посланные команды и четко отвечая на все запросы.
Когда в кабине вместе с Элеонорой появились Милош и Корн, Ламберт уже прогревал стартовые контуры.
Маршрутная карта предупредительно высвечивала навигационные режимы на Ло-Дешинсе и все «дружественные объекты», способные разнести в считанные мгновения не только этот бомбардировщик, но и более крупное судно.
– Они нас не выпустят, Ник, – сказал Милош.
– Тогда мы просто выполним задание.
– Будем бомбить эту долину?
– Есть мысли поинтереснее… – Ник умолк и включил тягу. Бомбардировщик тронулся с места.
Неожиданно перед носом корабля показался гиббер, пулеметчик открыл огонь по стеклам кабины, однако пули не оставили на них и следа, и гиббер быстро ретировался.
– Смотри, Ник! – Милош указал на обзорную панель. – Они блокируют тягачами взлетную полосу.
– Правильно делают, – ответил Ник так спокойно, словно это его вовсе не волновало. – Будем взлетать по прямой…
– Но там же стена! – воскликнули все трое.
– Ну заденем немного… – сказал Ник. – Для такой машины стена не помеха.
С этими словами он потянул на себя коротенький рычажок, и огромное судно, взревев соплами, начало разбег.
Раскаленный смерч в одно мгновение смел с бетона оцепление из солдат и подкатившийся сзади джип. Сорванные с оборудования чехлы перепуганными птицами взлетели в небо, а оконные стекла в радиусе пяти километров задребезжали от жуткой вибрации, извещая всех и каждого – в промышленной зоне непорядок.
Высокая бетонная стена стремительно приближалась. Корн, Милош и Элеонора, неспособные проникнуться уверенностью Ламберта, орали так, будто их сбросили со скалы.
Затем последовал удар.
В кабинете Пятьсот десятого было сумрачно и душно. Но Кархарду это не мешало, он давно привык. Все помещения, где ему приходилось составлять служебные бумаги, были столь же мало приспособлены для жизни нормального человека.
