Кривенко, один из членов малого совета, тоже уставился на Глеба.
– Ваше мнение, доктор? Среди нас вы единственный общались с этими существами. Что скажете?
Лицо плоскомордого всплыло перед Глебом – маленькие круглые глазки с вертикальным зрачком, холодный взгляд змеи. «Имп-перия м-могуча… В-вы – гррязь под ее стопой… б-будете уничтож-жены… Я, Седьмой Коготь, делаю то, что повелевают… б-будете убиты… все…»
Он покачал головой.
– Не думаю, что переговоры возможны. Наши гости – не научная экспедиция, не контактеры, а боевое подразделение. Им поставлена задача, они ее выполняют.
– Согласен с доктором, – произнес магистрат Каррера. – Их цель – уничтожение людей на острове, а затем – на континенте. Вот и все, что мы знаем наверняка.
– Тут вы не правы, Хуан, нам уже и другое известно, – вмешалась Луиза Коэн. – Есть информация об их оружии, о малых кораблях, о…
– Простите, я не о технике говорю, а о стратегической задаче. Правда, мы не знаем, зачем они это делают. Хотят уничтожить нас из вредности? За что-то отомстить? Или очистить планету для своих колонистов?
Наступила тишина. Потом Бергер сказал со вздохом:
– Итак, война. Выхода у нас нет. Будем драться до победы или…
Лазариди и Луиза Коэн переглянулись. Химик откашлялся.
– Возможно, есть способ уменьшить наши потери… даже свести их к нулю…
– Слушаем вас, Коста.
– Я работал в концерне «Колд Интернейшн»[24] по очень специфическому направлению – гибернация людей и животных, очень длительная гибернация, на десятилетия. Я искал агент, способный быстро заморозить живые ткани почти до абсолютного нуля. И нашел! – Химик полез в карман и вытащил пробирку с бурым порошком. – Вот он. Производство очень несложное.
– Дальше, – произнес Бергер.
– Пришлось уничтожить все результаты, что явилось поводом для бегства в Новый Мир. Видите ли, в воздушной среде килограмм порошка превращается в газ, охлаждающий территорию в радиусе тридцати-сорока метров. Там гибнет все живое – люди, насекомые, черви, растения… Потом, довольно быстро, тепловой баланс восстанавливается.
– Хмм… Идеальное «чистое» оружие, – сказал Кривенко.
– Мечта генералов!
– Именно так, – подтвердил Лазариди. – Даже название придумали – фризерная бомба… Я уже собирался с моста в реку, но тут пришел миссионер.
– Они всегда приходят вовремя, – заметила женщина-физик и со значением посмотрела на Глеба.
Шериф Дункан, сморщив лоб, ткнул в пробирку толстым пальцем.
– Эта дрянь в стекляшке находится в воздухе. И что же?
– Нужен катализатор, – пояснил химик и вытащил другую пробирку.
– Хорошая штука! – с энтузиазмом одобрил шериф. – Они приземляются, а мы их порошком, как тараканов! Можно распылять из шлангов под давлением.
– Нет, это слишком опасно, – возразила Луиза Коэн. – Мы сконструировали снаряд для базуки. Принцип тот же, что у водородной бомбы с урановым запалом: взрыв при ударе о землю, и катализатор смешивается с активным веществом.
– Толковая идея, – сказал инженер Беркеш, и все заговорили разом:
– Мы сможем без потерь уничтожать живую силу…
– Воспрепятствовать высадке…
– Гасить пожары в лесу…
– Захватывать их корабли на земле…
– И даже…
Бергер хлопнул ладонью по столу.
– Меньше восторгов, коллеги! Коста, делайте ваши снаряды, и мы их, конечно, применим, чтобы сохранить своих людей – ведь их жизни самое ценное. Но будем готовы к худшему варианту. Там, – он поднял взгляд вверх, – три огромных корабля, мы видим их на экране репликатора… Что угодно может свалиться на нас с орбиты. Мы не жители континента, мы современные люди, мы представляем, что такое оружие массового поражения. Смертельный газ, вирусы и, наконец…
– …бомба, – сказал Кривенко. – Ты, Йохан, говоришь, будем готовы к худшему… А как? Переберемся на материк?.. Они нас и там достанут.
– Достанут, – мрачно подтвердил шериф.
– Не будем унывать, будем думать, искать выход и надеяться. – Бергер поднялся. – Calamitas virtutis occasio[25].
* * *
Расходились уже ночью. Башни, прятавшиеся под деревьями, были погружены во тьму, плитка, выстилавшая улицу, тоже не светилась, и Глеб подумал, что так и не пришлось ему увидеть город во всем великолепии иллюминации. Он шагал к госпиталю, где в небольшом закутке около приемного бокса устроились они с Тори. Две койки в комнате, стол и шкаф, зато выход прямо на улицу, к загородке, и в ней жуют сено кони, вороной и серый. Тори, степная кочевница, была непривередлива, могла спать на земле, грызть сухари и предаваться любовным играм у костра, под звездами. Не могла только одного – жить без лошадей.
Глеб проскользнул в загородку, и кони сразу потянулись к нему: вороной положил огромную голову на плечо, серый ткнулся губами в грудь. Конечно, Тори их накормила и поговорила с ними, но Уголь нуждался во внимании хозяина и хотя бы сейчас, ночью, должен был услышать его голос.
– Редко мы видимся в последние дни, ты уж прости, дружок, – сказал Глеб, поглаживая бархатную шею. – Понимаешь, работы много, и работа все больше печальная – режу и режу, весь в крови… Ну, дело привычное, а вот то, что каждый третий умирает, совсем никуда. Такой грустной статистики у меня даже на Кавказе не было.
Уголь ободряюще пофыркивал. Живое тепло струилось к Глебу от могучего тела коня, и чувствовал он, как уходит усталость и гаснут тревоги. Жил бы он тут и жил, с любимой женщиной и детьми, которых она подарит, с верным конем, с учениками и друзьями, жил на новой родине и был бы счастлив, но, похоже, не судьба. С другой стороны, умереть вместе с ними, умчаться в Великую Пустоту или куда там отлетают души погибших, тоже неплохо – во всяком случае, лучше, чем скончаться на больничной койке в старости, в одиночестве и муках. Одно обидно: счастья выпало всего лишь на несколько месяцев.
– Отвезете нас в мир иной? – спросил Глеб у вороного и серого. – Знаю, отвезете! Вы верные друзья… Только, чур, не разлучаться! Скачите бок о бок, чтобы ее рука была в моей руке.
За спиной кашлянули, и он резко обернулся.
– Простите, Глеб… Можно с вами поговорить?
Это была Луиза Коэн. Ее лицо и фигура прятались во тьме, голос звучал немного хрипло.
– Поговорим, – сказал Глеб. – И о чем будет наша беседа?
– О вас. Помните, когда мы встретились – там, в Монмартре – вы намекнули, что с вами случилось нечто необычайное. И обещали об этом рассказать.
Глеб, не выпуская шею Угля, сделал шаг к загородке. Конь последовал за ним.
– Считаете, Луиза, самое время говорить на эту тему? Сейчас, когда мы на грани гибели?
– Считаю.
Ее лицо маячило во мраке белесым расплывчатым овалом.
