– Вперед! – вспомнив о главном, скомандовал Лишнев.
Оставалось всего по нескольку сухарей на каждого из беглецов. Надо было идти, пока силы вновь не оставили людей… Двинулись в путь, растянулись цепочкой. Впереди, по уже сформировавшейся традиции, шел Марат Доценко, задававший темп. За ним – Фокин и Клоков. Замыкал колонну Лишнев.
Больше о стрельбе за спиной не говорили. Еще раз остановились много времени спустя, когда услышали мощный гул. Рокот? Нет, грохот взрыва! Сопки, отразившие эхо, многократно повторили звук беды.
Беглецы, не сговариваясь, обернулись назад. Там, из скал, вырастал огромный черный гриб. И все понимали – это не извержение. В Мурманской области нет действующих вулканов. Над скалами поднимались жирные клубы дыма.
– Серьезная там заварушка… – пробормотал Лишнев.
– Угу, – поддержал Доценко и машинально, на автопилоте, потрогал затвор автомата.
– Спасибо, Господи, что послал нам знак, – отчетливо произнес Святослав Фокин.
– И Любе тоже спасибо, – тихо добавил Дима Клоков.
– Спасибо обоим, что уберегли нас от беды, – Лишнев поднял ствол автомата к небу, словно хотел выстрелить.
Салют? Нет! Константин смешался, опустил ствол к земле.
– Пошли! – скомандовал он.
И отряд вновь двинулся вперед…
…Во второй половине дня сопки остались позади. Теперь беглецы двигались среди высоких и приземистых холмов, поросших травой. Здесь прятаться было гораздо труднее, а потому группа резко сбавила скорость, внимательно исследовала местность по направлению движения. То Лишнев, то Доценко – по очереди – лежали с биноклем в руках, изучая зеленые холмы.
Ближе к вечеру, перевалив через один из холмов, увидели впереди – прямо по направлению движения – большую черную кучу. После детального изучения объекта Лишнев радостно заулыбался. То, несомненно, была гора шлака, отвальной породы. Или угля? В любом случае – продукт человеческой деятельности. Они вышли в обжитые места!
Известие взбодрило беглецов, придало им сил. Расстояние в пару километров, до черной кучи, преодолели быстро. И только приблизившись, осознали, какой огромной высоты был холм.
– Привал, – скомандовал Лишнев, расположившись у подножия горы, сделанной людьми.
Его спутники не успели присесть. Протяжный, длинный гудок заставил их замереть на месте. Все застыли, будто каменные изваяния. Доценко не опустил ногу и стоял, поджав ее под себя. Клоков чуть склонил голову, словно так было лучше слышно. Фокин не убрал рукав ото лба – хотел отереть пот, да материя приклеилась к коже.
– Гудок! – пробормотал Доценко и опустил ногу.
Гудок! Гудок! Гудок!
Они полезли вверх, на кучу угля. Раздирая локти и колени. Сползая обратно, смеясь от счастья.
– Стойте, болваны! – крикнул Лишнев. – Сбоку обойдем!
Побежал в сторону, в обход черной горы. А потом замер. Остальные ткнулись ему в спину. Застыли, не смея дышать. Дальше, за какими-то ветхими сараюшками, за полуразрушенным складом, от которого остались куски стен да ржавая арматура, за шоссейкой, по железной дороге тащился поезд. Поезд!
Два зеленых тепловоза, прицепленных один к другому, тянули длинный «хвост» пассажирских вагонов. Голубых, синих. Один был темно-красным…
– Поезд! – глупо улыбаясь, заявил Доценко. Уселся на куски угля. – Видели?! Поезд!
– Неа, не видели, – абсолютно серьезно отозвался Лишнев.
Никто не улыбнулся. Локомотив, тащивший за собой длинный состав, был порождением абсолютно другого мира. Не их мира. И беглецы, затаив дыхание, следили, как, постукивая колесами, вагоны проплывают мимо…
– В Питер, наверное, – вздохнул Марат. – Представляете? Сидят люди в купешках. Кто-то водку глушит и зевает в окно. Кто-то проводницу «клеит». Или смазливенькую соседку по СВ.
Сердце Димы Клокова бешено заколотилось. То, о чем говорил Доценко, было чужим. Непривычным. Странным. С одной стороны – мозгом – Дима понимал, что Марат говорит о самой обычной жизни. С другой – где-то внутри – или в душе, если она есть у человека, или еще где-то – кричало и билось совсем другое. Родившееся за последние дни.
Осознание.
Ты – не они. Другой. Это – не твое. Чужой мир, в котором таким, как ты, нет места.
«Как же так? – подумал Клоков. – Я такой же! Я – человек!».
– Слава тебе, Господи, дошли, – перекрестился Фокин.
– Вот сейчас точно: привал, – как-то непривычно тихо, даже просительно, вымолвил Константин Лишнев.
Словно теперь, когда беглецы выбрались к людям, его время закончилось. Спецназовец больше не имел права распоряжаться, отдавать приказы спутникам. Беглецы обошли угольную гору, расположились так, чтобы черная стена оказалась за спиной, а перед носом – асфальтовая лента и «железка».
– Доедайте сухари, коли хотите, – сказал Лишнев. – Думаю, гденибудь тут можно будет еды купить, если что. Деньги у всех есть.
– А что теперь? – как-то тревожно спросил Дима. – Куда нам?
Он словно потерял нить. До того момента все было просто и понятно: требовалось выжить в сумасшедшей гонке по сопкам. Для этого следовало выполнять команды более опытных товарищей. Терпеть холод. Беречь и грамотно распределять силы.
– А теперь – домой! – хлопнул его по плечу Марат. – Димон, тебя ждет Питер! Только, если вздумаешь валить по железке – не лезь на крупную станцию, за билетом. У тебя нет паспорта. Лучше дойти пешком до небольшого полустанка, на котором поезда редко тормозят. Ничего страшного, выждешь. Как остановится поезд – ты к проводницам. Смотри в глаза, выбирай. Покажется, что у какой-то лицо человека – с той и договаривайся. Мол, паспорт потерял, но сам я из Питера, и заплатить готов. Выбирай плацкартный вагон, там проще «зайца» на третью полку определить. Или на боковое, приставное, место. На крайняк, проводница в свое купе может… Но не переплачивай сильно, а то моментом под подозрение попадешь. Ферштейн?
Дима обалдело кивнул.
– А ты, Марат? А вы?
Лишнев вздохнул, хрустнул костяшками пальцев.
– Ребята, а вы как?! Мы что, расстаемся здесь? Навсегда?!
– Думаю, так лучше, – помедлив, ответил Доценко. – Нет! Слабо выразился. Это единственное правильное решение. Каждому следует идти своей дорогой.
– Ребята? Как?!
– Как-как, – передразнил Марат. – А что ты хотел? Мы случайно встретились и случайно расстаемся.
– Это точно! – поддакнул Лишнев. – Чем дальше друг от друга – тем лучше! Не уложат одной очередью. Не забывай – мы ненужные свидетели чьих-то грязных делишек.
– Неужели мы никому не расскажем про все, что творилось на острове и в лагере?
– Никто не поверит, – Святослав Фокин положил руку на плечо рыжеволосого парня.
