– Неужели мы никому не расскажем про все, что творилось на острове и в лагере?
– Никто не поверит, – Святослав Фокин положил руку на плечо рыжеволосого парня.
– Что ты расскажешь, Дима? – добавил Марат Доценко. – Я был на острове, не ведаю каком. Привезли туда на корабле, но как он назывался – понятия не имею. Со мной были люди, но я не знаю их имен и фамилий. Нам дала работу компания, названия которой мне не сообщили. А потом из трещины в земле ударил неизвестный газ, и половина людей перемерла, а все остальные превратились в мутантов. Нас поместили в лагерь на Кольском полуострове, но где это было – я не в курсе. Там над нами издевались, убили две трети выживших. Остальные бежали, и вот я перед вами.
– Тебя отправят в психушку! – хмыкнул Лишнев.
– Ребята!!! Но если мы все вместе!
– Значит, нас всех вместе отправят в психушку! – грустно улыбнулся Доценко.
– Неужели мы ничего не сделаем?
– Димон, лично я собираюсь забыть про эту историю, – заявил Марат. – Сяду на поезд, уеду куда-нибудь… Куда вздумается! Попробую еще раз. Начну сначала. Воевать больше не собираюсь, хватит. Видишь, хотел на буровую устроиться. Чтоб работа тяжелая да подальше от людей. Не вышло, опять воевать заставили. Ну, может, со следующей попытки выйдет лучше?
Да, и кстати, парни… Если где увидите малыша с рожками или копытцами – знайте, это привет от меня. Особенно, если рядом, у коляски, будет светленькая мама.
– О чем ты, Марат? – не понял Дима.
– Мужик я или нет?! – возмутился Доценко. – Люблю светленьких! И не собираюсь отказываться от своих привычек только потому, что хлебнул какого-то газа на острове. Так что, думаю, скоро мутантов будет не четверо. Гораздо больше. Увидите чертенка, бесенка или еще кого – вспоминайте обо мне.
– А ты, Слава? – в отчаянии всплеснул руками Дима Клоков.
– Я – дома, – философски отозвался бывший священник. – Перед нами сотни дорог. Любая годится.
– А вдруг мы опасны для общества? – не унимался рыжеволосый парень. – Может, нам нельзя вот так, свободно, разгуливать по стране?
– Хочешь – сдайся властям, – хмыкнул Марат. – Но попозже, когда мы все исчезнем отсюда. Только, боюсь, тебя упрячут в психушку. Ну прикинь, ты придешь и скажешь: «Ребята, я мутант!» Они покрутят пальцем у виска. В самом благоприятном случае спросят: «Чем докажешь?».
– Ну, – задумался Клоков. – Я… меня на корабле укачивать перестало. Да! Факт! Надо подумать… Может, еще чего?
– Знаешь, Димон, – Марат понимающе улыбнулся. – Ты лучше перестань голову этой хренью забивать. Уж если неймется – напиши книгу фантастическую. Роман. Расскажи, как все было. Может, найдется добрый человек, и ее опубликуют?
– А я точно опасен для общества, – вдруг подал голос Лишнев, долго молчавший. – Да! Я опасен для общества! Для той его части, что заперла нас в лагере. Что издевалась над Любой и Зинаидой. Что гоняла нас по сопкам. Я возвращаюсь, парни!
– Что-о-о?! – в один голос воскликнули Клоков и Доценко.
– Прости, святой отец, – Лишнев подошел к Фокину, ссутулился, так, что бывший священник и бывший спецназовец стали чуть ли не одного роста. – Ты вчера хорошую историю рассказал. «Я перенес и поставил, а ты до сих пор несешь». Я запомнил. Да только не научился так жить. Не могу я забыть, как Любаня на колючке висела. Глаза ее не забыть: «Отомсти!» Должок за мной…
– Костя, – мягко ответил священник. Казалось, он ничуть не удивился. Словно заранее был готов к тому, что именно так поступит Лишнев. – Костя, ты, пожалуйста, о том подумай, что мог с другой стороны оказаться. Подался бы не в бурильщики, а в охранники – и был бы на стороне ликвидаторов Смердина. Жизнь временами страшные шутки с нами играет.
– Да, святой отец, – Лишнев криво улыбнулся. – Я мог оказаться на той стороне! Запросто…
Он отошел чуть в сторону, глянул на железную дорогу, что вела к людям. Помедлил. Круто развернулся.
– Но я оказался с этой стороны!
Товарищи молчали.
– Я ухожу обратно в сопки, чтобы найти Смердина. Не осуждайте!
Никто и не думал произносить слова упрека. А Лишнев не мог не высказать то, что наболело.
– Марат! Помнишь, на острове ты рассказывал про солдата, которого изнасиловали враги? Его бросили умирать, а он выжил. И потом каждую ночь, с ножом, уползал за линию фронта. Под утро возвращался, руки по локоть в крови… Помнишь? Вот и мне пора. За линию фронта. С ножом.
– Смердин далеко не главный, – вырвалось у Димы. – Те, кто за всем этим стоят, высоко забрались. В Москве они.
– Понимаю, – отозвался спецназовец. – Я не говорил, что собрался зазимовать тут, в сопках. Мне б только Смердина найти. Разузнать у этой гниды: кто над ним? Кто приказы отдавал? А потом – и в Москву двину, если что.
– Дай нож! – попросил Марат.
Лишнев молча вытащил клинок убитого солдата. Доценко взял его в руки, взвесил, и вдруг резко чиркнул острием по ладони. Потом вымазал лезвие в крови.
– Это не от меня, – пояснил он, возвращая оружие Константину. – От Зины.
– И от меня! – Клоков, вслед за Маратом, «дернул» ножом по ладони, выпачкал металл красным.
– Пусть Господь даст тебе силы, – добавил Святослав, вслед за товарищами оставив кровь на лезвии.
– Слава! – полушутя-полусерьезно заметил Константин. – Я убивать иду. А ты, вроде как, священник. Я слышал про заповедь: «Не убий!». Почему ты не осуждаешь меня?
– Тысячи раз бывало так, что священник благословлял воинов перед смертельной битвой с врагом… – медленно проговорил Фокин. – Они шли убивать, но не ради смерти. Ради жизни тех, кто оставался за спиной. Ради своей державы…
Священник глянул на товарищей.
– Те, кто обрек нас на муки, – не люди. Они не могут быть верными слугами отчизны. Они – убийцы! Найти и покарать таких – светлая миссия воина.
– Фу! – шумно выдохнул Марат. – Знаете, увлеклись мы тут мистикой да патетикой. Давайте прощаться, что ли.
Он по очереди пожал руку всем бывшим сотоварищам. Постоял секунду, будто хотел что-то добавить, но лишь махнул ладонью. Резко повернулся, двинулся в сторону железной дороги. И вдруг бросился обратно.
– Черт! Забыл! – Марат выхватил из кармана полиэтиленовый пакет с деньгами, отложил две сотенные купюры, остальное протянул Лишневу. – Бери, Костя!
Тот отмахнулся. Отрицательно замотал головой.
– Бери-бери! – приказал Доценко. – Тебе нужнее! И до Москвы добраться, и какое-никакое «оборудование» купить, для охоты. Кстати, вот еще сухари! Запасные обоймы для «калаша». Ствол я в канаве утоплю. И на первое время мне пары сотен зеленых хватит. Теперь все!
Он быстро двинулся прочь от товарищей, которые смотрели ему вслед. Уже поравнявшись с покосившимся сараем, обернулся, сделал себе «рожки»:
