– Это Сёдзики, – сообщает он. – Её сработал для меня Мастер Нагамицу много лет тому назад, и на мёртвом языке давно исчезнувшей страны её имя означает "честность". До того, как этот меч попал в мои руки, я был глупцом и хвастуном, человеком низких моральных устоев и злобного нрава. Но затем Мастер Нагамицу подарил мне этот клинок, и его искренность стала частью меня. С тех пор я ни разу не солгал и не обесчестил его имени. И, госпожа Дийос, я не сделаю этого сейчас.
Он видит, что его словам верят. Афина медленно кивает и перекладывает глаза из своего аугметического манипулятора во вторую руку.
– Хирико, – говорит она. – Мне будет нужна ваша помощь.
– Конечно, – отвечает нейролокутор. – Что мне нужно делать?
– Поместите свои руки на мои виски и сосредоточьте ваш разум на всём, что вы узнали от Кая, на каждой грёзе, которую вы разделили, на каждом слове, которым вы обменялись. На всех них.
Хирико кивает и делает так, как велит Афина, встав позади неё и поместив руки по обеим сторонам головы астропата. Пальцы Афины смыкаются на вырванных глазах Кая. Она проворно катает стеклянистые сферы в своей ладони, словно фокусник. Её кожу грязнят пятна засохшей крови, и Нагасена спрашивает себя, поможет ли ей это провидеть местоположение Кая Зулэйна.
– Сколько это займёт? – спрашивает Сатурналия.
– Столько, сколько займёт, – отвечает Афина. – Или, может, вы сами желаете попытаться?
Сатурналия ничего не отвечает, и голова Афины клонится к её груди, когда она входит в транс Нунцио. Её дыхание становится глубже, и Нагасена отходит прочь, чувствуя внезапный холодок, когда её разум простирается в незримые сферы, о которых охотник не имеет даже малейшего представления.
Пока люди Головко выносят ногами соседние двери и бомбардируют вопросами всех найденных за ними жильцов, Нагасена блуждает глазами по этому убогому убежищу, не чувствуя ничего, кроме сожаления о судьбе этих людей, которая уготовила им клеймо предателей.
Подходит Сатурналия, и Нагасена убирает в ножны свой меч. Хотя они и преследуют сходные цели, здравомыслящий человек никогда не станет держать клинок обнажённым, если рядом есть кустодий.
– Как Пожиратель Миров смог узнать, что за ними наблюдают?
Нагасена качает головой:
– Я не знаю, да это, в конце концов, и не относится к делу. Эти люди – космодесантники, и я начинаю осознавать, что мы их недооценили.
– Как так?
– Целью их создания было сделать из них воинов самой высшей ступени, и поэтому легко подумать, что они не более чем генетически выведенные мясники, чья единственная цель – убивать и разрушать. Но они гораздо больше, чем это. Усовершенствования, внесённые в их мозг, лежат за пределам понимания смертных, и он работает так, что мне никогда не удастся воспроизвести ход их мысли.
– Ты хочешь сказать, что тебе их не поймать? – спрашивает Сатурналия.
Нагасена позволяет себе сдержанную улыбку:
– Нет, ничего подобного. Несмотря на все генетические усовершенствования и физическое превосходство, в душе они всё ещё люди.
– Что ты имеешь ввиду?
– Что больше всего тормозит их бегство? – спрашивает Нагасена.
– Они несут раненого, – отвечает Сатурналия. – Гвардейцу Смерти не протянуть долго. Они должны были оставить его на месте аварии. Таская его за собой, они рискуют всем, и это нелогично.
– А вы бы бросили раненого кустодия? – спрашивает Нагасена.
– Нет, – признаёт Сатурналия.
– Они всё ещё связаны своими братскими обетами, – печально говорит Нагасена. – Они поступают благородно. И это не то поведение, которого я бы ожидал от предателей.
– Что ты хочешь этим сказать?
– И вы ошибались, – говорит Нагасена, игнорируя вопрос Сатурналии и указывая на след из капель крови на полу. – Они несут двоих раненых.
3
Атхарва врезал кулаком по окрашенной металлической двери и начал ждать ответной реакции. Строение, бывшее ветхой пристройкой с односкатной крышей, располагалось на одном из концов замусоренной площади, частично закрытой сверху изодранными брезентовыми тентами. К ней сходилось несколько узких улочек, а на многих окрестных зданиях восседали железные вороны, которые бесстрастно таращились на открытое пространство внизу, словно безмолвные наблюдатели. Атхарва знал, что на них смотрит как минимум сотня пар глаз, хотя их обладатели и оставались вне поля зрения.
– Просто вынеси эту проклятую дверь, – рявкнул Тагор, и Атхарва увидел, как пульсируют вены по бокам его головы. Нейро-имплантаты, вживлённые в его череп, шипели на холодном воздухе, и Атхарва спросил себя, что за нарушения они сейчас производят в тонко сбалансированных мозговых механизмах Тагора.
– Нам нужна помощь этого хирургеона, – сказал Атхарва. – Как ты думаешь, насколько сильно он будет к нам расположен, если мы выломаем ему дверь?
– Ты так говоришь, словно меня это волнует, – ответил Тагор, устанавливая ногу в центре створки и вышибая её с первого же пинка. Дверь рухнула внутрь комнаты, тускло освещённой едва горящим светильником, работающим на сырой нефти и сале. Из помещения мощно пахнуло лекарствами, сушёными травами и тухлым мясом.
Асубха и Кирон затащили внутрь Гифьюа, разместив его на широкой койке, которая протестующе заскрипела под его весом. Кая нёс Субха, перекинув через плечо. Астропат выглядел обмякшим и уже умершим. Его аура была тусклой и безжизненной, но его ещё можно было спасти, и тогда она снова засияет в полную мощь.
– Клади его сюда, – сказал Атхарва, указывая на деревянный лабораторный стол, придвинутый к одной из стен.
Субха осторожно опустил на него Кая, и воин Тысячи Сынов занялся более тщательным осмотром окружающей обстановки. Присутствие Астартес делало комнату маленькой, однако Атхарва, основываясь на том, что он успел увидеть в Городе Просителей, подозревал, что по местным меркам она считалась обширной.
На стенах были развешаны пучки сушёных растений, гниющие голяшки с засоленным мясом, закручивающиеся снизу листы, иллюстрирующие структуру химических соединений, и анатомические плакаты. Несколько столов прогибалось под весом тяжёлых книг и лотков с ржавеющими хирургическими инструментами. Шкафы с надтреснутыми стеклянными дверцами вмещали сотни неподписанных склянок с жидкостями, порошками и толчёными таблетками. В углу, рядом с нефтехимическим генератором, располагался комплект приборов для контроля за показателями жизнедеятельности, хотя Атхарва сомневался, что хотя бы один из них сохранил свою работоспособность.
