Медичка с интересом смотрела в глаза собеседнику. Ну, что ей сказать? Остаться в тихом благодатном месте до конца войны, когда горит родная земля? Нет! Этого уже не мог позволить себе он.
— Цыля Абрамовна, надеюсь, вы не успели поделиться своими выводами с начальником госпиталя, или с тем же майором Катанадзе?
— Пока что нет.
— Вот и славно, и не стоит их беспокоить по пустякам.
— Как, по пустякам?
— Цыля Абрамовна, сколько вам лет?
— Ну, знаете!
— Можете не отвечать, я вам и так скажу. По паспорту вам от сорока до сорока пяти. Выглядите, уважаемая, как-будто скоро шестьдесят, биологически вам больше шестидесяти.
— Да, знаете ли вы как можно было выжить в этой стране, через что пришлось пройти, потерять родных, потерять все, чем жила?
Неслышные всхлипы и рыдания душили женщину, она закашлялась и отвернулась от него. Сергей не мог прочесть ее мысли, чеченская бойня навсегда отняла у него эту способность, но и так понятно — обиделась.
— Я знаю все. Поверьте, я мог бы сделать из вас зомби, не думающую ни о чем, сошедшую с ума старуху.
Женщина отшатнулась от него как от чумного. Он чуть повысил голос.
— Но мы поступим по-другому. Я не хочу быть неблагодарной свиньей. За месяц, который я еще пробуду здесь, я подкорректирую ваше здоровье. Вы не могли родить! Исправлю ваш репродуктивный аппарат, при желании вы сможете родить ребенка. Более того ваш организм омолодится. Я не Господь Бог, но выглядеть через месяц вы будете лет на тридцать пять, расцветете. Даже седина с волос пропадет. Но вы в ответ, обо мне никому не расскажете. Договорились?
Цыля молчала. Она переваривала все, о чем услышала. Не верила, не могла поверить. Но ведь раненые, приговоренные войной к смерти, выживали! Несмело спросила:
— Вы волшебник?
— Ха-ха-ха! — раскатисто рассмеялся характерник. — Нет, я не волшебник, я только учусь.
Лицо Сергея стало серьезным.
— Я из рода ведунов, и поверьте, все, о чем сказал, исполню. Ну, по рукам?
Вымолвила задыхаясь:
— Я согласна.
Сергей выставил перед собой открытую ладонь, протянул ее в сторону протоптанной дорожки, сосновая лапа, сорванная вчера ветром с дерева, сдвинулась с места и подползла к руке, казалось, сама прыгнула в ладонь. Докторица отрешенно смотрела на происходившее действо.
— Я согласна, но сегодня привезут много раненых. Вы поможете нам?
— Помогу.
Минуло еще двадцать дней со времени этого разговора. Внешне казалось, ничего не происходило. Лишь местное начальство очень удивил тот факт, что выжили самые безнадежные из привезенных раненых, да медсестры тайком обсуждали доктора Брук, с которой творилось что-то непонятное. «Старуха» явно молодилась, посвежела лицом, а загадочная улыбка не сходила с лица. Влюбилась, что ли на старости лет? Подходило время выписки выздоравливающих, их набиралось одиннадцать человек.
Ноябрь месяц в этих местах, для большинства временщиков госпиталя, поражал своей невероятно непривычной для них погодой. Им было не понять того, что теплый воздух, идущий к побережью Черного моря, задерживается грядами гор, что эти же горы препятствуют холоду севера. Большой Кавказ — горная система между Черным и Каспийским морями, протянулась на тысячу километров от Анапы до устья реки Сумгаит, с многочисленными перевалами, долинами и хребтами. Где-то совсем неподалеку на этих перевалах шла жестокая война, гибли и замерзали люди, их штурмовали и обороняли не жалея жизни, не давая фашистам пройти через горы на побережье.
Сам госпиталь располагался на высоте трехсот метров над уровнем моря в двенадцати километрах от водохранилища, обеспечивающего водой из горных рек существенную часть поселков побережья, окружен живописными горами. Да и вообще, сочетание гор, ледников, рек и озер, которые спускаются к Черному морю, делает эти места неповторимо красивыми. Отсыпанное гравием, горное шоссе, где-то там, гораздо ниже станиц и аулов, змеится от Новороссийска в теплую Абхазию, от него, отпочковавшийся большак, ведет по дну долины, а затем поднимается вверх к госпиталю. Еще ниже от шоссе, совсем рядом поселок, превратившийся в военную базу Черноморского флота.
— Здравия желаю, товарищ майор! Чем это вы так озабочены?
— А-а, Сережа! Здравствуй, дорогой! — Гиви Александрович протянул руку для рукопожатия. — Да, вот непонятно, почему-то нет связи с поселком. Позвонили на водохранилище, хотели связаться через них, так, понимаешь, и к ним не дозвониться. Что могло произойти? Не понимаю! Придется на ночь глядя, санитара посылать, хотя бы на водохранилище, а это двенадцать километров.
— Да, непорядок. А когда последний раз разговаривали с базой?
— Э-э, в обед говорил с капитан-лейтенантом Щербиной.
Легкий южный акцент хирурга сквозил в каждом произнесенном слове.
— Оружие в госпитале есть?
— Конечно, генацвале! Шесть винтовок, на каждого санитара, у начальника склада ППД, да у меня, помпохоза Завьялова и начальника госпиталя по ТТ. Зачем тебе это, старшина?
— А разве на раненых оружие не сдается в ружейку?
— Обязательно. Сдается при разгрузке на базе в поселке, у нас не хранится.
— Это плохо.
— Э, да что в этом плохого? Всегда так было. Заболтался я с тобой, пойду.
Неприятное чувство обеспокоенности, засосало под ложечкой. Что-то было не так. Больничный плотный халат, больше похожий на облегченное пальто, выдававшийся для прогулок по территории госпиталя сбросил в палате, вытащил из-под матраца стираное и латанное летнее обмундирование красноармейца, выцыганенное у начальника склада, одел его. Сапоги с портянками, прятал на улице в укромном месте, за ними придется прогуляться.
— Опять качаться идешь? — задал вопрос сосед по койке, главстаршина Вовка Старосельцев.
— Ага.
— Да, куда на ночь глядя? Еще и дождь моросит.
— Ничего. Пробегусь, спать крепче буду.
— Ну да, тебе ж скоро на фронт, — в голосе скользнула нотка зависти тем, что товарищ выздоровел.
Старшина знал где на водохранилище полевым проводом проложена линия связи. В сумерках, едва визуально различая ее, прошел по ней за территорию лечебного учреждения, добрался до места, туда, где кабель ложился на грунт. Ну не мог он поверить в то, что обычная телефонная связь, протянутая в разных направления, вдруг ни с того, ни с сего, взяла и просто так перестала работать. Он не был как настоящий старшина Котов, что называется, парнем от сохи. Приподнимая ладонью провод над землей, двинулся по нему, зная, что может нарваться на того, кто этот провод перерезал.
Стемнело окончательно. Под «крышей» ветвей деревьев, видимость была и без того хуже. Не шел, крался, можно сказать, носом рыл землю, стараясь в мороси дождя не пропустить удар, как выяснилось не зря. В полутора километрах от госпиталя, скорее ощутил, чем заметил, как позади него пристраивается кто-то, да еще впереди показалось, как чуть зашуршала листва. Но темно, не разобрать ничего, одежда промокла, хоть выжимай, с лица на подбородок струится вода. Брр! Мерзопакостная погода, уж лучше бы снег. Ветер смерти из-за спины заставил слегка отклониться в сторону и присесть с выставленной, почти зажившей ногой. Шедший позади него человек, в порыве готовности для удара, на скорости споткнулся о выставленную подножку, подал нечленораздельный звук. Сергей был готов к такому повороту событий, при приземлении неизвестного на живот, накинул импровизированную удавку из провода через голову на шею противнику и резко дернул ее на себя, вкладывая в это действие всю силу. По его прикидкам он тут точно был не один, а значит, гасить его требовалось на холод, и наверняка, чтоб за спиной не маячил лишний. Конвульсивные подергивания ног и человек затих. Сергей ощупью прошелся по одежде покойника, сразу понял, кого ему послала судьба. Судя по форменной одежде — диверсант, с такими уже встречался.
