Стас, непривычный к изолирующим дыхательным аппаратам, чувствовал себя в противогазе новой конструкции не очень уверенно. Он шел осторожно, старался не свалиться с «крота» в вязкую топкую массу: из такого болота можно ведь и не выбраться. Еще он очень боялся повредить сумку с регенеративным патроном ребризера. Гришко прав: вряд ли атмосфера из газов, скопившихся над поверхностью подземного моря с разлагающимися трупами, пригодна для дыхания.
— Спускайтесь на домкратные лапы, — послышался голос Михеича. — Только аккуратнее.
Переговорное устройство, которым был снабжен каждый ребризер, искажало голос еще сильнее, чем динамик внутренней связи.
Они добрались до домкратных рычагов-толкачей. Здесь все было облеплено какой-то склизкой дрянью, омерзительной на ощупь даже через толстые перчатки. Домкраты и винт словно опутывала сеть водорослей. Под огромным комом мертвечины нельзя было различить широких лопастей. Немудрено, что винт не крутится. К воде свисали клочья плоти и мерзопакостные соплевидные нити.
Да уж, чем ближе, тем хуже. Стаса чуть не вырвало прямо в противогаз. Удержался, наверное, только из-за страха захлебнуться в рвотных массах.
Они постарались закончить неприятную работу как можно скорее. По очереди светили и помогали друг другу. Стараясь не повредить лопасти, искромсали намотанные на винт органические останки, сбросили в воду.
Срезали не все, конечно. Только то, до чего смогли дотянуться. В защитный стакан под винтом тоже набилось немало гадости, но убрать ее оттуда без полноценного ремонта не представлялось возможным. И все-таки теперь винт должен был крутиться. Теоретически должен был, хотя это еще предстояло проверить.
— Отойти от кормы, — приказал Михеич.
Они отошли, всем телом прижимаясь к титановой обшивке, чтобы не свалиться.
Внешняя связь на субтеррине не работала, а переносные рации не могли пробить корпус «крота», поэтому общаться с Гришко нужно было по-другому.
— Танюха, возьми-ка пилу, пока я ее тут не утопил. — Михеич протянул свой инструмент девушке. Та послушно взяла измазанную слизью электропилу. Вопросительно уставилась на Михеича через окуляры ребризерной маски.
— Теперь дуй к полковнику. Скажешь: пусть по моему сигналу запускает винт. Только на малых оборотах, чтобы нас не стряхнул. А мы посмотрим, как оно тут работает и работает ли вообще.
— По какому сигналу? — уточнила девушка.
Михеич взял у Стаса ножницы. Показал Татьяне.
— Стукну по обшивке два раза — пусть включает винт. Стукну один — пусть сразу выключает. Не перепутай.
— Ясно, я пошла. — Таня была только рада поскорее вернуться в безопасное чрево «крота».
— Только на малых оборотах, на малых! — крикнул Михеич в спину девушки. Та махнула рукой — поняла, мол, — и скрылась в люке.
Михеич выждал немного, дав Тане время добраться до отсека управления и передать информацию Гришко. Затем дважды саданул тяжелыми ножницами по обшивке.
Бум! Бум!
Гулкое эхо прокатилось над покрытой падалью водой.
Отклика от бубна Колдуна не было. Но снаружи гудело еще долго. Внутри Гришко тоже не мог не услышать сигнала.
Услышал.
Подземлодка вздрогнула, завибрировала, колыхнув толстый слой разлагающихся останков. Поднятый над водой винт медленно, с натугой, но все же провернулся. Раз, другой, третий… Потом завертелся легче, быстрее, разбрызгивая то, что еще оставалось на лопастях и под ними.
Михеич ударил ножницами еще раз.
Бум!
Гришко отключил двигатель.
— Сойдет пока. — Михеич вернул инструмент Стасу. — Держи.
Тот сунул длинную ручку ножниц в ременную петлю: свободными руками все-таки удобнее держаться за «крота».
— До чистой воды доберемся, а там, глядишь, все лишнее само смоется, — пробубнил Михеич.
Ну и слава богу! Стас шагнул к люку, и…
— А это еще что за дрянь? — прозвучал за спиной встревоженный голос Михеича.
Стас обернулся. Ага, старик тоже увидел черный пемзоподобный «айсберг» в полоске чистой воды. Луч его налобного фонаря уперся в плавучую глыбу. Близоруко прищуренные глаза за окулярами противогаза пытались ее рассмотреть, а руки уже снимали автомат с плеча.
Стас был спокоен. От этого куска непонятно чего по-прежнему никакой угрозы не исходило. Он, во всяком случае, ее не чувствовал. Хотя что-то Стаса все-таки смутило. Только что именно, он и сам пока не мог понять.
— Ничего страшного, — не очень уверенно сказал Стас.
— Ничего? — Михеич посветил вниз.
Вот в чем дело! Вот в чем странность!
Черный «айсберг» никак не мог подплыть к ним так близко. Там, где он был сейчас, совсем недавно колыхалась плотная масса гниющей мертвечины. Теперь же… Невероятно! «Айсберг» словно раздвигал ее. Он плыл сквозь нее, протягивая за собой полоску чистой воды, которая уже не смыкалась. Выходит, вовсе не течение влекло его по незатянутой падалью протоке. Он сам прокладывал себе путь.
Плавучая глыба медленно, не спеша приближалась к «кроту».
Пару секунд они молчали, и эта мертвая тишина посреди мертвых подземных вод показалась Стасу невыносимой.
— Если эта штука доплывет до нас, мы сможем выбраться по его следу даже с нашим калечным винтом, — пробормотал Михеич.
Вот почему он не спешит укрыться в субтеррине. Хочет убедиться, что «штука» доплывет.
— Похоже на старика в лодке, — задумчиво произнес Михеич.
А ведь действительно похоже. Сейчас, в фонарном свете, Стасу тоже показалось, что бесформенная глыба все же имеет определенную форму. Если мысленно отсечь многочисленные бугры и наросты, то получится… Внизу получится вытянутое основание, как у лодки. Вверху — сгорбившаяся фигура лодочника. Ну точно какой-то дремлющий старик, упершийся руками в колени и опустивший голову на грудь.
— И плывет как будто… — луч от фонаря Михеича скользнул по расступающемуся перед носом «лодки» гниющему месиву и вскрывающейся чистой воде. — Как будто по реке плывет!
Протока чистой воды в слипшейся мертвечине в самом деле напоминала реку, несущую свои воды мимо заболоченных берегов.
Михеич тряхнул головой:
— Не, ты посмотри! Твою ж мать, а! Прямо Харон на Стиксе.
Стас уловил беспокойство в его словах. Михеич все-таки побаивался эту непонятную, но, вроде, неопасную плавающую глыбу. Он по-прежнему держал «айсберг» на прицеле.
— Кто такой Харон? — спросил Стас. — Что такое Стикс?
— Стикс — река в мире мертвых. Харон — перевозчик умерших на этой реке. — Михеич недовольно фыркнул. — Ты жил в «Аиде», Стас, мог бы и знать такие элементарные вещи.
